Мария Санти встретилась с коллекционером и знатоком советской живописи, который, как никто другой, обладает чрезвычайно полной информацией о советской живописи и графике,  с Александром Владимировичем  Гремитских.

 

М.С.: В информационном пространстве есть такое мнение, что изобразительное искусство социалистического реализма не было интересно зрителям и покупателям.

А.Г. : Это обывательско-политическая точка зрения. Начнём с того, что в США существует три частных музея советской живописи, а в России – ни одного. Интерес к России, русскому искусству на Западе был всегда очень велик. К сожалению, у нас к нему особого интереса никогда не было, а сейчас уж совсем просто, как говорится, «ниже всякого плинтуса». У нашей власти он не котируется. Ценится Оружейная палата. А вот то, что Россия внесла наибольший вклад в развитие культуры, искусства, науки, военного дела, мало кто знает. За последние 200 лет не было ни одной области человеческой деятельности, чтобы русский хотя бы один раз не посидел «на троне».

М.С.:  А как вы думаете, Маргарет Тэтчер  просыпается и думает только про Тёрнера?

А.Г.: Маргарет Тэтчер уже умерла довольно давно. Она не думает ни про кого.

М.С. : Культура – это роскошь, и я не думаю, что правитель должен посвятить свои силы собиранию культуры.

А.Г. : Очень даже неправильно.

М.С.: Что же тогда мы будем кушать?

А.Г. Вот то, что правители не думают о культуре, об образовании, о здравоохранении, берут оттуда огромные деньги (все мои сведения из средств массовой информации, других источников у меня нет) и направляют их в МВД на повышение зарплаты генералов, постройку для них санаториев, элитных госпиталей и т.д.  это нормально?

М.С. Ужас! И мы их осуждаем.

А.Г. Нет, я не диссидент, и давайте политику оставим в покое. Собственно, что определяет национальность человека, идентичность любого народа? Это в первую очередь язык и культура. А культура – это история этого народа, его традиции, обычаи, искусство, и изобразительное искусство в том числе.

М.С. : Чтобы смотреть на которое, надо поесть немножко хлебушка. Только вот об этом я хотела сказать.

А.Г.: Согласен.

М.С. : Подскажите, пожалуйста. Путин недавно подарил картины маслом Медведеву и Валентине Терешковой. Что бы Вы могли сказать по этому поводу?

А.Г.: Путин  дарит  на день рождения Медведеву работу 60-х- 80х годов на картоне, кстати, не на холсте, мы потом вернёмся к материалам. СМИ даже не говорят, что это за художник, что это  за работа, да и вообще какого времени. Реакция верхушки: «Гы-гы-гы». Вот наш «русишь , культуришь  из деревнишь». Понимаете, вся эта мерзость, дрянь, все эти «шариковы» прорвались во власть, нахапали денег и думают, что они теперь короли. Пусть сходят, поговорят с теперь уже покойным Дэвидом Рокфеллером, Ротшильдом. Вот удивили – денег много, так у них их больше в сотни раз! Давайте разберёмся, кто собственно говоря, были у нас в России первыми  меценатами. Ну, это такие люди - старообрядцы, откупщики: Солдатенков, Кокорев. Причём денег у них было столько, что один из них, не помню уж точно кто, предложил Александру II следующий проект: «Батюшка-царь, давай-ка я в Московской губернии выкуплю на свой счёт (по рыночным, естественно, ценам) всю землю у помещиков. А потом мы это бесплатно раздадим крестьянам в качестве эксперимента». Он не футбольный клуб купил, не яхту с девками кататься. (Московская то губерния в те времена включала в себя нынешниеи костромскую, и ярославскую, и тверскую, и владимирскую, и прочие современные центральные губернии. Вся Россия была всего 14 губерний.) Представьте себе сколько это было денег.

А. Г. : Вот как раз эти люди, и тот и другой…

М.С.: Покупали современных художников.

А.Г. : Подождите. Подождите, немножечко. Не только что покупали, но и платили прилично, нормально, чтобы этим художникам на хлеб с маслом хватало. Вот тот же Кокорев, например, открыл задолго до Третьякова первый музей своей личной коллекции. Он туда пускал людей бесплатно. При музее была чайная, где люди могли посидеть, обсудить увиденные картины. Алкоголя там не полагалось, и что самое интересное, что именно Кокорев первый в мире развесил картины художников по авторам и по хронологии, т. е. на одной стене зала висели картины только одного художника, либо ему был посвящён весь зал, а вся экспозиция была выстроена в хронологическом порядке, от ранних художников к более поздним. Этого принципа с тех пор придерживаются музеи всего мира. До этого всё висело вперемешку. В последствии, когда Кокореву надо было оплатить 46% строительства Волго-Донской железной дороги, он продал свою коллекцию. Третьяков же появился гораздо позже.

М.С.: Ух ты, сколько всего Вы знаете! А расскажите нам про живопись советского периода. Как Вы начали её собирать? Какая у Вас коллекция?  Сколько у Вас картин?

А.Г.: Ну, Вы знаете, я их особенно не считал, но однажды, всё-таки, посчитал, потому что у меня была выставка в гостинице «Славянская». Это был сентябрь – октябрь 2000 года. На тот момент у меня было 1086 работ 53-х советских художников. Когда искусствоведы стали писать на эту тему статью, то выяснилось, что это на 137 работ меньше, чем было у Третьякова, когда он подарил свою коллекцию городу, Москве.

М.С.: Обалдеть!

А.Г.: В принципе, если я сейчас построю особняк в центре Москвы, развешу там картины из своей еоллекции и подарю всё это Собянину, то я буду современный Третьяков. Но Собянин не дождётся. А сейчас я не считал. У меня есть сайт «Советская живопись» - это  та часть коллекции, которую я продаю. У меня нет ни заводов, ни газет, ни пароходов, а на что-то надо существовать. У меня только картин Гремитских Владимира Георгиевича, моего отца, аж 283 работы, требующие тяжёлой реставрации лежат на полу. Я вот уже 20 лет постепенно их отдаю в реставрацию, и никаких денег на это не хватает. А так у меня в продаже на этом сайте где-то стоит где-то около 1200 работ, по-моему, 56 художников. По количеству это больше, чем в любом региональном музее.

М.С.: Вы покупали их у живых авторов? Вы знали их лично?

А.Г. : Во-первых, основную часть коллекции составляют работы моего отца, которые достались мне по наследству. А дальше, да, я покупал живопись и графику у тогда ещё живых советских художников, бывших тогда уже в довольно преклонном возрасте.  Практически все работы я покупал у тех художников, которых я знал лично. Потом были ещё работы, которые я покупал в галерее Шишкина и в других галереях. Но это практически крохи.

М.С.: Из чего складывается стоимость картины художника?

А.Г.: Вопрос надо поставить по-другому. Как она формируется? Давайте разберёмся. Изначально она формируется каким образом?  Художник – это человек, который зарабатывает тем, что рисует, пишет картины. Значит, ему надо что-то есть, пить, оплачивать коммунальные и прочие расходы. Мораль. Мы смотрим, как часто он продаёт свои картины. Дай бог, чтобы купили в год 1-2 работы. Ну, значит, они должны столько и стоить, чтобы ему хватило на насущные нужды. Кроме того, картина художника должна стоить, сколько покупатель может и готов заплатить. При наших зарплатах, которых хватает только, простите, на еду для одного человека, уже на ребёнка не хватает, и о чём наверху думают, я не понимаю, покупают только люди, у которых есть  большие деньги.

М.С.: Значит, цены на живопись растут?

А.Г. : Цены растут за счёт того, что, когда покупают картины какого-либо художника регулярно, постепенно прибавляется и стоимость этих картин. А вообще, в принципе, когда покупают многомиллионные, очень дорогие вещи, стоимость уже формирует пиар вне зависимости от качества живописи, вне зависимости даже от того, что это такое. Это может быть чёрт знает что, это может быть чистое шарлатанство, как Энди Уорхол, который миллионы стоит. Вот есть холст, он на него, простите, помочился. Вот это вот выцветшее пятно мочи на белом холсте сейчас стоит бешеных денег.  Если я сейчас встану и помочусь, то полиция меня схватит и отправит к судье, который за хулиганство приговорит меня к сроку. Но если мы сейчас с Вами заранее объявим, что сейчас будет хэппининг, то тут приедут корреспонденты, набегут репортёры….

 М.С. : …и мы ещё и заработаем…

А.Г. : Ещё как! Это чистой воды шарлатанство.

М.С.: А расскажите, Вы были знакомы с какими-то деятелями современного искусства? Вот с Contemporary Art, который сейчас продают? С какими-то галеристами?

А.Г. : С Олегом Куликом, например. Он тогда был арт-менеджером у небезызвестного Овчаренко. Они тогда выставили самолёт, сделанный из валенок. Олег Кулик тогда покупал у меня Клавдию Тутеволь, покупал Владимира Токарева. У Овчаренко огромная коллекция, в здании в центре Москвы у него целый этаж занимали картины соцреализма.

М.С.: Ого!

А.Г.: А он пиарил …

М.С. : … самолёт из валенок!

А.Г. : Да, но это было давно. Сейчас он снова занимается современным искусством. Но, в общем, это шарлатанство, для этого «искусства» другое слово подобрать трудно.

М.С.: Расскажите, мне кажется, что в последнее время интерес к картинам соцреализма, пусть чуть-чуть, но несколько возрос. Это ушедшая эпоха, теперь на неё можно смотреть уже со стороны. Мне кажется, что в информационном пространстве бытует такое представление, что художники, которые были официальными советскими художниками – дурной вкус, что они плохие художники чисто эстетически. Каково ваше мнение?

А.Г.: Я вот и есть тот самый динозавр, мамонт, который родился при Сталине, два года прожил вместе с товарищем Сталиным, я был младенцем, но, тем не менее, он мой старший современник. Возмужал я при Никите Сергеевиче Хрущеве, служил при Леониде Ильиче Брежневе. То есть вот Вам вся послевоенная «ушедшая» эпоха. И что ж, собственно говоря, я – ходячий труп? Но давайте перейдём к советской живописи. На любое искусство очень сильно влияет конъюнктура, влияет политика. Отчего такое отношение к так называемому «совку»? В своё время очень сильно надоели «коммуняки». Они довели страну до разорения. Кстати, мы и сейчас идём тем же «славным путём» - сидим на нефтегазовой трубе, лезем во все дырки, тратим огромное количество денег на оружие. Зачем, не понятно. Всё это, и относительно недавно, ещё на нашей памяти, кончилось полным коллапсом. Голые полки в магазинах, есть нечего, всем надоели «коммуняки». Ну, естественно, всё, что ассоциировалось тогда с этой системой, было отринуто народом. И вместе с водой, как бывает, выплеснули и ребёнка. В то время ведь много и хорошего делалось. Мы до сих пор живём на наработках сталинской эпохе, если разобраться. Чуть ли не все заводы, которые ещё не разгромили, не распродали, были построены при Сталине, каналы, электростанции, и прочее, и прочее  – мы до сих пор пользуемся инфраструктурой, созданной в то время.

М.С.: Я в заводах не очень хорошо разбираюсь.

А.Г.: А про художников то же самое. Ведь что такое советская живопись? Это прямая преемница русской живописи. Вот возьмите моего папу, Гремитских  Владимира Георгиевича. Кто его учителя? Александр Герасимов, Сергей Герасимов. Кто учителя Александра, Сергея Герасимова? Константин Коровин. Кто учил Константина Коровина? Сначала Прянишников, потом Саврасов, затем Поленов. Пожалуйста, вот вам преемственность, во всяком случае, искусствоведы так говорят. Хотя к их мнению я скептически отношусь. Это люди, которые профессионально, именно профессионально, ничего не понимают в искусстве.

М.С. : Прекрасное определение!

А.Г.: Ну что же тут прекрасного? Искусствовед, если перевести на любой иностранный язык, –  это критик. А про критиков ещё Эльдар Рязанов сказал в одном из своих интервью, я его часто цитировал. Он сказал, что «для критиков самовыражение важнее сути». И дальше он говорил в том смысле, а почему, мол, я должен слушать человека, который видел меньше, чем я, знает меньше чем я, и вообще сам ни одного фильма не снял? Как он может вообще режиссёру что-то там указывать?

М.С.: Я тоже не слушаю людей, которые видели меньше, чем я, знают меньше, чем я, и умеют меньше, чем я, вне зависимости, критики они или нет.

А.Г.: Ну, во всяком случае, искусствоведы считают, что лучше всего в  русской живописи, например, розы писал Константин Коровин и Владимир Гремитских. А сирень – это П. Кончаловский и Владимир Гремитских. Вот так вот.

М.С.: Скажите, бытует мнение, что реалистическая школа живописи во всём мире в XX веке уже никому была не нужна. Так ли это?

А.Г.: Нет, не правда. Опять же это политика, пиар, глобализация, которую  покойный Рокфеллер, что недавно в 101 год умер, продвигал, а до него продвигал его папа, Дэвид Рокфеллер. Вы когда-нибудь задумывались, почему на международном рынке стоит миллионы именно наш авангард 1920-х годов, а их современники и предшественники из Германии, Франции, Италии не стоят практически ничего?

М.С.: Почему? Тем не менее, Эмиль Нольде дорого продаётся.

А.Г.: Нольде то Нольде. Но в основном-то, когда говорят про авангард, и у нас, и в Америке, и в Европе сразу вспоминают именно Казимира Малевича.

М.С. : И почему же русский авангард 20-х годов так дорого стоит?

А. Г. : А потому, что их поддерживал товарищ Троцкий. Это государственная поддержка. По этой же причине дорого стоит сейчас китайская масляная живопись, школу которой основали именно наши, советские художники. В частности, для этой цели в Пекин в 1950-м году был командирован московский живописец  Константин Максимов (он с моим отцом учился). Прекрасный художник, он научил китайцев реалистической живописи. Китайское правительство всячески поддерживает своё искусство, и вот вам, пожалуйста: на международных аукционах картины современных китайских художников стоят до 4-х, 5-ти миллионов долларов.

М.С.: Весомо.

А.Г.: А картины наших современные российских художников ничего не стоят.

М.С.: А в Париже работали русские преподаватели живописи?

А.Г.: Да, советская художница Скубко, например. Французский галерист Эдмунд Розенфельд в своё время хотел купить у её мужа рисунок головы девочки, сделанный мелкими штрихами. Ему ответили: извините, это работа моей жены, без её разрешения продать не могу. А где, мол, жена? А она сейчас как раз в Париже, преподаёт в очень престижном лицее. Кстати, в Италии в 90-е годы тоже преподавали живопись наши советские художники. Это было потому, что сейчас на Западе существует всего 2-3 арт-школы, где вообще учат рисовать. В остальных учат склейке, сварке и вообще чёрт те чему.

М.С.: И хэппинингам.

А.Г.: Ну, хэппингам, да. Об этом и говорить нечего.

М.С.: Подскажите, пожалуйста, эволюционировал ли Ваш вкус в живописи в течение Вашей жизни? Вам, может быть, нравилось одно в юности, а потом Вы подумали, что есть более интересные и более сложные художники.

А.Г.: Ну, поскольку я начал с отца, родился и вырос в семье художника, у меня как были эти образцы перед глазами, так это и сейчас осталось. Видимо, никакой особой эволюции не произошло.

М.С. Прекрасно!

А.Г.: «Искусство» и «арт» – означает одно и то же, но с лингвистической точки зрения это совершенно разные вещи.  Если «арт» ничего не означает, от него производное артист, например, которое в нашем языке значит артист театра, оперы, балета, кино, а у них значит художник. По-немецки, между прочим, слово «Мaler» означает художник, отсюда наше русское слово «маляр». А вот «маляр» по-немецки будет «Malermeister». «Meister» - это мастер, магистр, умелец, специалист, ремесленник, знаток. То есть изначально у них маляр стоял выше художника.

М.С. Это мастер, как я поняла.

А.Г.: Мастер – это и есть ремесленник высшего качества.

М.С.: Я поняла. Это качественная разница.

А.Г.: В русском же языке «искусный» - это человек, который делает что-то так, как не может сделать другой его коллега. Мы говорим: искусный резчик, ювелир и т.д. Вот отсюда и слово «искусство», как Вы понимаете, это принципиально разные вещи. У нас разный менталитет с Европой.

М.С.: Я вот знаю, что Вы многих знаменитых художников знали так или иначе лично.

А.Г.: Ну да.

М.С.: Вот совершенно какая-то бомбическая история была с Налбандяном.

А.Г.: Нет, Налбандяна я лично не знал.

М.С.: Но всё равно расскажите эту историю. Налбандян – это знаменитый советский художник, даже Пелевин употребил метафору «блестит, как голенище сапога на картине Налбандяна». И возвышению Налбандяна способствовала абсолютная случайность, которая его сначала испугала. Вот расскажите, пожалуйста.

А.Г.: Ну, в принципе отец Налбандяна был революционер, когда-то они вместе с Кобой и Камо грабили банки в Тифлисе.

М.С.: Ужасно!

А.Г.: Ну, ничего ужасного. Революционеры были люди идейные. Им, молодым парням, вбили в голову, что ради идеи можно и кого-то там убить, а деньги пойдут на благое дело, все будут хорошо жить и т.п. Сам Налбандян попал в Москву случайно, закончил, по-моему, Одесское художественное училище. Сам он родом из Тифлиса. Его пригласили на «Мосфильм» художником. Жил  он в отеле «Метрополь», ему «Мосфильм» снимал там номер. «Метрополь» как был, так и сейчас есть центр всякого бомонда. А тут красавец, молодой армянин, обожавший красивых девушек. Он их там в ресторане каждый вечер танцевал. Однажды Орджоникидзе, беседуя со Сталиным во время посиделок на ближней даче, и говорит: «Тут появился сын нашего с тобой друга Налбандяна» «Где?» «В Москве». «Товарищ Ежов, найдите нам его». Нашли, конечно, моментально. И вот сидит художник Мосфильма Налбандян в ресторане, танцует с очередной девушкой. Тут входят товарищи в кожанках, хватают под белы руки да в машину. Везут куда-то неведомо в «эмке» по тёмным улицам. Тридцатые годы, ежовщина, всё может быть. Он уж, было, со страху чуть не умер. Привезли на ближнюю дачу Сталина. Вводят в гостиную. Глядь, а вкруг стола то сидят сплошь первые лица Государства! Тут наш художник вконец оробел – стоит столбом, ноги ватные, не слушаются. Ну, Сталин подошёл к нему, приобнял, усадил за стол, стал угощать, своей рукой налил ему вина в бокал. «Мы вот тут Вашего отца вспоминали.» А потом уже, через некоторое время, в ходе беседы и говорит: «А вы правда художник?». «Да». «А Вы можете нарисовать нам, ну, скажем, товарища Ворошилова?». «Конечно, могу». «Принесите художнику, товарищи, бумагу и карандаш». Дмитрий Налбандян сделал набросок, всем понравилось. Так он постепенно стал «придворным художником». Но Сталина он боялся рисовать ещё долго. Сначала где-то на Кузнецком мосту он нашёл грузина, торговавшего водами и пивом, очень похожего на вождя. Он его много раз писал. Только потом его работы показали Сталину. Вот так этот художник «попал в случай».

М.С.: А Вы знали Марка Шагала?

А.Г.: Не то чтобы знал, а просто с ним беседовал.

М.С.: Расскажите.

А.Г.: В квартире напортив нашей жил скульптор Исаак Моисеевич Чайков.  В нашем доме по Беговой улице вообще жили художники, скульпторы, крупные музыканты и профессура Ленинского института. Исаак Моисевич Чайков был очень интересный человек. Это довольно известный скульптор, эмигрировавший в 1922-м году в Париж, когда многие известные деятели культуры уехали из России. В Париже в эмиграции ещё с 1905 года старинный приятель И.М. Чайкова, другой известнейший скульптор, Сергей Тимофеевич Конёнков. В те времена парижская богемная тусовка собиралась в кафе «Ротонда». Там бывали Марк Шагал, Хемингуэй, молодой Джон Кеннеди, Илья Эренбург и многие другие известнейшие деятели культуры всех стран.

 Я же бегал в шолу с 3-го этажа по лестнице, но однажды, что иногда бывало, решил на лифте спуститься. Подъезжает лифт, из него выходит какой-то старичок и спрашивает на ломаном русском языке, а где тут, мол, квартира Исаака Моисеевича Чайкова?  А у нас, знаете, такие длинные и тёмные коридоры были. Я отвечаю: «Пойдёмте, я Вас провожу, он мой сосед». Дверь открывает Исаак Моисеевич: «Ой, Сашенька, здравствуйте. Ой, Марк, привет! Сашенька, знакомься, это Марк Шагал». Мне, школьнику, в то время было что Марк Шагал, что Лазарь Моисеич  – всё едино. Я быстренько от них убежал. Через какое-то время, года через три Шагал опять в гости к Исааку Моисеевичу приехал. И точно также мы встречаемся у лифта. Тут они меня к себе затащили, и я минут 40, прогуливая занятия, с ними сидел. У них интересно было. Пикассо, Шагал, все авангардисты 20-30-х годов у Исаака Моисеевича за неимением места в двухкомнатной квартире, лежали просто под диваном. Подарок автора Исаку Моисеевичу на день рождения «Леда и лебедь», уменьшенная авторская копия из каррарского мрамора знаменитой на весь мир скульптуры, стояла в этой квартире на полке с книгами. Много интересного они рассказали, сейчас бы я всё записал, а тогда по молодости, по глупости,  большую часть пропустил мимо ушей. Вот такие две встречи были у меня с Марком Шагалом. Тогда я плохо понимал, что такое вообще живопись. Сейчас картины Марка Шагала мне не особенно нравятся, но в моей памяти он остался как интеллигентнейший  и интреснейший человек.

М.С.: Как влияет личное знакомство с художником на оценку его работы? Вот в Вашем случае, например, шикарный собеседник, приятный, комфортный, бонвиван, а живопись в эстетическом отношении средняя.

А.Г.: Ну, часто бывает, даже ниже среднего. Одно от другого не зависит.

М.С.: А бывает такое, что человек настолько приятный, что ты в него влюбляешься, и его живопись начинает сиять для тебя новыми красками?

А.Г.: Ну, с девушками это может быть, а для меня нет.

М.С.: Понятно, хорошо. А кого Вы ещё лично знали? Вы знали Дейнеку?

А.Г.: Александра Дейнеку – нет. Зато я хорошо знал Клавдию Александровну Тутеволь, её картины у меня есть в коллекции. Я с её сыном Володей учился в одном классе.

М.С.: Я знаю, что Дейнека передал ей заказ, посчитав, что она лучше справится.

А.Г.: Да, да. Оформление метро «Киевская», радиальной ветки.

М.С.: Да, это, конечно, редкое качество художника, человека, профессионала.

А.Г.: Тогда, Вы знаете, в 30-е годы, были совершенно другие люди. Сейчас все удавятся за деньги, а тогда они стояли друг за друга, исповедовали  люди коллективизм. И, в общем-то, при помощи такой психологии они выживали. Один другого поддерживал, и вся страна поддерживала каждого. Вот, я общался с известным скульптором Владимиром Цигалём . Владимир Ефимович написал интересную книгу «Не переставая  удивляться», это книга воспоминаний о советских скульпторах. Владимир Ефимович Цигаль если сейчас кому и известен, то как дедушка небезызвестной Маши Цигаль. А второй её дедушка, которого почему-то никто не знает, – это художник-живописец Макс Авадьевич Бирнштейн. Прекрасный был художник, хотя и левый. Я его живопись не очень понимаю, но у меня есть одна его небольшая картинка. Он написал прекрасную книгу воспоминаний  «Картины и жизнь». Вообще, русские художники Константан Коровин, Илья Ефимович Репин, Бенуа, Нестеров, написали прекрасные книги воспоминаний. Их традиции продолжили Цигаль и Бирнштейн. Написаны их книги таким языком, что куда там иным профессиональным писателям! Блестяще написано.

М.С.: «Далёкое и близкое» я даже два раза прочитала.

 

А.Г.: Это Ильи Ефимовича Репина. Вот «Картины и жизнь» Бирштейна почитайте.

М.С.: Интересно, случалось ли Вам сталкиваться, поскольку мы с Вами говорим о художниках, как художники решают стоящие перед ними задачи, как они относятся к друзьям. Случалось ли Вам сталкиваться с мнением, что настоящий гений должен быть нищий, сумасшедший, пьяный, и валяться в канаве, и тогда он только подлинный художник?

А.Г.: Как Вам сказать, это чушь собачья.

М.С.: А многие разделяют это верование.

А.Г.: Дуракам закон не писан, если писан, то не читан, если читан, то не так, потому что он дурак. Это расхожее мнение, такая «утка», заброшенная в публику с определёнными целями искусствоведами, чисто в интересах бизнес-сообщества. Бизнес играл и играет огромную роль в продаже и стоимости изобразительного искусства.

Ну, что ж, давайте разберёмся в чём тут дело. Посмотрите на фотографии того же Репина или Мане или Верещагина. Да вы о чём, господа? Они во фраках стоят в мастерских и пишут! Что, это плохие художники? Ну, может быть, когда появились импрессионисты, которые, кстати сказать, внесли огромный, чудовищно разрушающий эффект в живопись, в изобразительное искусство. Но как они появились? Благодаря крупным бизнесменам, в основном, русским и американским, которые скупали их картины. Тогдашние русские нувориши ездили в Париж по двум причинам: там было дешёвое по сравнению с Россией, шампанское, да и девушки намного доступнее. Плюс у нас тогда было «православие, народность» и прочее. Православие предполагает секс 50 дней году и в одной позиции, а там – в любой, и сколько хочешь.  Классика, когда ноги в таз с шампанским и помой мне сапоги. При этом знаменитый «Мулен Руж» тогда воспринимался как стриптиз клуб. Париж был секс столицей Европы, ни больше, ни меньше. Из-за этого и ездили туда отдыхать и наши, и американцы.

М.С.: Хороший отдых!

А.Г.:  Во-первых, надо сказать, что к тому времени Александр III из своей коллекции открывает музей, который сейчас известен как Русский музей, а до 1917 года он назывался Императорский. Первая картина, положившая начало коллекции Александра III  – это огромная картина Семирадского «Фрина в храме Посейдона». Великолепная вещь! Ну, естественно, все начинают за властью постепенно тянуться, коллекции живописи собирать, но уже каждый на свой лад.

 Тогда среди либералов тоже была большая фронда царю, в те времена не на американские, а на французские и английские деньги. Это касалось и изобразительного исскуства. Что нам царь, давайте собирать не то, что царь собирает, а как-нибудь этак выпендримся.

Так вот. Приезжает в Париж нувориш Щукин, который до этого  до этого собирал декоративно-прикладное искусство Тибета. И тут он решил собирать живопись. Быть в тренде, так сказать, если современным языком. Приезжает в Париж. А приезжал он как? Он французскую еду на дух не признавал, сам ехал в салон-вагоне к которому был прицеплен вагон с поварами и нашей русской едой. Такое могли позволить себе лишь главы государств и монаршьи особы, да и то не все.Ну, какие тут наши олигархи?  Щенки. Нищие дураки. Вот приезжает Щукин в Париж, так же как туда ездили и Морозовы, и все остальные наши миллионеры. Кстати, аналогичная история произошла и с тверским Морозовым.

Надо сказать, что после смерти младшего брата Ван Гога, Тео, который, пользуясь  своим положением маршана (директора) дорогой парижской галереи, складировал картины брата в запасниках этой самой галереи, которая после смерти Тео не могла продать картины Ван Гога даже по 5  франков. А тут видят, приехал богатый дурак. Хочет  что-то купить, к нему подкатывает маршан (кстати, в переводе с французского это слово означает «торговец, купец) и говорит:  «Мсье Щукин, тут у нас один голландец есть» «А я голландцев не собираю». «Да он французский художник, жил у нас во Франции, подождите, говорит, поехали, покажу». Тот приезжает, действительно очень экспрессивно, здорово, «Ну, давай заворачивай» «Почём?» По 500 франков, мсье». А что такое 500 франков? В месяц тогдашняя парижская семья из 5-ти человек могла безбедно жить в престижном районе, держать прислугу и иметь свой выезд, т.е, дорогую иномарку по нынешним временам.

М.С.: Это 8 тыс. евро как минимум.

А.Г.: Ну, скажем, так говорить будет не совсем корректно. Тем не менее, это были очень серьёзные деньги. Тоже самое произошло с Морозовым, которому картины Гогена по 300 франков подсунули. Русские ухали. Увезли всё это в Россию. На следующий год оба опять в Париж приезжают. Обоих уже маршаны дожидаются: «Мсье, вот в прошлом году Вы недорого купили у нас Ван Гога (Гогена). «Вроде недорого.» «Вы не хотите их продать по 2,5 тыс. франков?» Понимаете, это сейчас за 2 доллара покупаешь какое-то крупное предприятие. Тогда 3 копейки на рубль была норма прибыли, 6 коп – сверхприбыль, это до сих пор так у нормальных людей. Естественно, какой купец откажется. Видимо, оба были под шафе, потому что вскоре они оба уже действовали прямо противоположным образом. А пока что оба отбили телеграммы в Россию приказчикам. Картины им пригнали, и они их радостно загнали. Потом оба, видать, протрезвели, сами в галереи не пошли, а  послали своих друзей, пойдите, мол, посмотрите, почём наши картины продаются. Французы, за одно су удавятся, а тут в пять раз заплатили! Те возвращаются: «А ты знаешь, что они купленные у тебя картины по 25 тысяч франков продают?» Реакция у того и другого одинаковая. Идут в банк, снимают все деньги, посылают друга: «Езжай туда, купи всё, что осталось. За ценой не стой.» Вот всё, что осталось, у нас сейчас в Пушкинском музее находится.

Вот Вам пример классического пиара «Ну как же, русские князья купили!». (Для парижан в то время любой русский богатей почему то считался князем.) Бросились искать картины Ван Гога и Гогена, ан нету! Всё «князья» скупили, а на остатки – цены до небес. И вот, пожалуйста, Ван Гог, Гоген – по сей день одни из самых дорогих художников. И по сей день именно по такого рода схемам формируется стоимость картин художников, причём любых художников, каких угодно.

М.С.: Практически как на сумочки Луи Виттон. Кто ваш самый любимый художник?

А.Г.: Папа. )

М.С.: Мы вынуждены завершать нашу беседу. Расскажите о Вашем отце.

А.Г.: Человек из купеческой семьи. В детстве, в  Москве, чистил ботинки на Страстной площади. Там же стоял старый еврей и продавал пятновыводитель. И он на всю Страстную зычным голосом вещал: «Вы уже таки в гостях. И – о, ужас! –  бокал красного вина пролит на Ваши светлые брюки! Тут Вам не поможет ни Карл Маркс, ни Фридрих Энгельс, ни даже Кржижановский! Тут Вы обращайтесь прямо ко мне! Вы покупаете за сущие копейки пузырёк моего чудодейственного средства, наносите капельку на ваточку, тираете раз, тираете два – фу! Пятна, как ни бывало!» Вот примерно это у нас по ТВ каждый день это показывают.

В один прекрасный день отец увидел на заборе объявление о наборе в художественное училище Памяти 1905-го года. Он очень любил рисовать. Рисовал углём и карандашом на чём попало - на дощечках, обрывках бумаги. В училище его приняли. Потом, уже в 1936-м году, Сталин приказал организовать Высшее художественное учебное заведение. В Ленинграде есть Академия художеств, а в столице нет. Организацию художественного института имени Сурикова поручили лучшим художникам, тем же обоим Герасимовым, Йогансону, Грабарю. Набирали лучших, наиболее талантливых ребят.  И моего отца взяли. А ведь как набирали? Был такой художник Николай Николаевич Горлов. Это ж беспризорник был, вор. Попал в колонию Макаренко. Там поступил в изокружок, который курировал Иогансон, а уж оттуда, по рекомендации Иогансона, его взяли в Суриковский.

На 50-летие отца Николай Николаевич, уже маститый на то время художник, незаметно вытащил у отца из кармана бумажник, выложил его на стол и спрашивает: «Володя, это твой?». «Мой». «Ну пусть полежит». Потом назад бумажник отцу так же незаметно в карман положил. А мы вокруг стола сидим и не видим, как он это делает. «Помнят, - смеётся, - пальчики то! Помнят!» А пальчики у него были толщиной что твои сардельки. Второй пример: Клавдия Александровна Тутеволь. Это была дочь ссыльных поселенцев. Её отец, французского происхождения, до революции был управляющем имением у какого-то там помещика на Украине. За это семью сослали под Иркутск. Это же дочь врага народа! Её знаменитый Игорь Эммануилович Грабарь, пользуясь своими полномочиями, из Иркутска прямо в Суриковский забрал. Первый выпуск Суриковского так и остался самым сильным потому, что набирали самых талантливых ребят, не взирая ни на что кроме способностей и страстного желания рисовать.

 М.С.: Восхитительно! Вашему папе повезло с сыном, который хранит его наследие и показывает людям.

А.Г.: Ну, на самом деле о советской живописи можно рассуждать часами. Мы тут и сотой доли не охватили. Но, к сожалению, мы вынуждены заканчивать.

М.С.: Спасибо Вам, что Вы пришли.

А.Г.: Спасибо, что пригласили.

 

2 сентября 2017 года