Вячеслав Фёдорович Самарин

«Талант есть талант, его не остановишь...» — эти слова, сказанные П. Кориным о творчестве молодых художников начала шестидесятых годов, невольно вспомнились мне в Смоленске, где я пережила радостные часы общения с произведениями Вячеслава Фёдоровича Самарина. Более двадцати полотен и графических работ, хранящихся в Смоленском музее, и диптих «Эхо», экспонированный на областной выставке, приуроченной к 40-летию освобождения города от фашистских захватчиков, демонстрируют сложную эволюцию творчества и заметный духовный и профессиональный рост живописца.

Вячеслав Самарин пришёл в искусство в начале шестидесятых годов, когда в станковой живописи наметился перелом. Новые тенденции сказались в ломке прежней системы образного мышления, которая уже не отвечала иному, более глубокому освоению реалистического метода. Вместо иллюстративности, внешней патетики образов появился интерес к передаче внутреннего мира героев, поиску новых способов трактовки сюжета, расширению диапазона выразительных средств. Живописцы стали активнее обращаться к творческому наследию, использовать приёмы других видов изобразительного искусства.

Вячеслав Самарин «До будущей весны» 1969 г.

Все особенности переломного периода ярко проявились в первых работах Самарина, посвящённых мужественным характерам и природе Севера, где он провёл детство. Приметы «сурового стиля», черты монументализации образов, декоративность так или иначе выразились в его ранних портретах, пейзажах и тематических картинах.

Вячеслав Самарин Центральная часть триптиха «Промысел» ДВП, масло. 1978-1980 г.

В картине «Поморы» (1963) он изображает героев крупным планом, ничуть не идеализируя их. Три рыбака после тяжёлого похода пьют за дощатым столом чай. Внешне они ничем по примечательны — сильные люди, закалённые в борьбе со стихией. Но лица и руки их предельно выразительны. Энергичная кривая, очерчивающая чётким контуром голову и плечи рыбака в тельняшке, подчёркивает упорный резковатый характер парня. Более успокоенная, плавная линия рисует фигуру старика, его натруженные руки. В отличие от неторопливой, немного корявой манеры рисунка в старческих руках пальцы и кисти рук молодого прочерчены резче, решительнее. Именно рисунок выявляет характер образа, играя в полотне главенствующую роль. Цвет скорее декоративен и не несёт ещё смысловой нагрузки, как в последующих работах живописца. Краска пластично заполняет пространство между линиями. Мазки положены пастозно, слой за слоем, где-то они бугрятся до рельефа (волосы, лоб, брови), где-то холст прописан гладко, обнажая грубоватую фактуру мешковины.

Вячеслав Самарин «Поморы»

В полотне «Поморы» Вячеслав Самарин нашёл многое из того, что в дальнейшем получило развитие в его творчестве. Однако здесь натурный материал ещё не совсем органично подчинён законам построения картины. Хотя в отдельных фрагментах изображения ощутимо желание художника детальнее разработать колористическую гамму, выявить драгоценную живописность каждого предмета, всё же стена с часами-ходиками, полкой с продуктами, висящим плащом так и осталась живым «куском натуры», совсем не собранным в цвете.

С самого начала 60-х годов в увлечённости портретом сказался огромный интерес Самарина к сложному миру человеческой души. Он пишет мужественных людей Севера, детей. Запечатлевает в мучительном процессе творчества или в минуты раздумья и отдыха друзей («Портрет скульптора A. Сергеева», 1964, «Автопортрет с B. Марышевым», 1963, «Портрет С. Новикова. Творчество», 1966). Все эти работы носят «картинный» характер, поскольку решают не только портретные задачи, но и проблемы соотношения плоскости и пространства, объединения интерьера и пейзажа.

Вячеслав Самарин «Васька и деревня Лавенка»

Впрочем, и тематические полотна Самарина в большинстве случаев «портретны», так как персонажи их, как правило,— конкретные, документально точные образы: сам художник, его родные — люди, которых он хорошо знает («Мои», 1975, «Весенний гром. Флёново», 1980, «Но пройдет и полгода...», 1978—1979, и др.).

Вячеслав Самарин «Мои» ДВП, масло. 1975 г.

Неглубокое пространство интерьера, в которое художник помещает своих героев, нередко органично переходит в пейзаж, видимый за окном. Но главное в портретах Самарина — лица. Они написаны мягче, живописнее, пластичнее, чем в «Поморах». Горящие огнём глаза, кажется, выражают самую суть, самые глубины души. Художника волнуют разные психологические состояния человека. Лица написаны плотно, густо, энергично, фон неотделим от них, но он не столь важен, он звучит как бы «под сурдинку». Пейзаж, разбелённый в цвете как в «Автопортрете с В. Марышевым», не отвлекает внимания от лиц, структура которых выявляется тёмными коричневатыми мазками с цветными рефлексами и чёткими контурами, подчёркивающими рисунок профиля, бровей, ресниц, глаз.

Вячеслав Самарин «Свет в окне»

В работах Вячеслава Самарина, достаточно разных по композиции, психологический образ рождается в результате синтеза портретной характеристики, особенностей рисунка фигуры (её позы, жестов), эмоционального звучания окружения (интерьера мастерской, пейзажа за окном), музыкальных ассоциаций (изображения гитары, проигрывателя или транзистора). Скупо и целеустремленно художник отбирает детали, способные что-то «досказать» в образе, — палитру в «Автопортрете с В. Марышевым», кисть в руках С. Новикова, инструменты скульптора в «Портрете А. Сергеева». Колориту отводится одна из ведущих ролей: цветным резким штрихом или пластичным мазком лепятся конструкция головы, характерные черты лица. Пастозно и очень динамично написано лицо С. Новикова. Остро выразительны почти глубокие морщины на лбу, чёрным выявлены нервные брови, ресницы, чёрными тенями отмечены контуры век, губы, нос, подбородок, затенённые складки легли на щеках, и лишь в уголках глаз и носа горят красные огоньки, словно «отсветы» огненного неба в просвете стены со стаей чёрных галок и чёрными силуэтами деревьев. Колорит создает настроение портретного образа. Трагическое красно-чёрное созвучие помогает автору острее передать состояние художника в момент работы над мозаикой для мемориала.

Всё творчество Самарина пронизывает интерес к портрету человека-труженика, беспокойной, вдохновенной, незаурядной личности, тесно связанной с природой.

Вячеслав Самарин «Моя мама» 1972 г.

Другое направление его поиска — эмоциональный, психологически насыщенный образ самой природы. В его пейзажах-картинах раскрылось индивидуальное, очень лирическое, подчас остро декоративное, напряжённое видение мира. Окружающая действительность предстаёт на его полотнах то поэтичной сказкой («Гуси-лебеди», 1967), то урбанистической цветовой симфонией («Смоленск», 1966), то величавым  эпосом («Север. Нарты.», 1962). Декоративно звучит строго логичная цвето-пластическая и ритмико-пространственная структура картины. Гармоничность соотношения человека и среды, смысловая наполненность изображения и содержательность цвета, либо наложенного плотными локальными, чётко оконтуренными пятнами, строящими пространство («Граня, Филипп и Нохо», 1965), либо пастозно динамичного, почти рельефного, с энергичными крупными мазками, формирующими активную фактурную поверхность и намечающими пространственные планы («Смоленск» и «Гуси-лебеди»), обеспечивают произведению дельность. Она особенно ощутима в пейзаже «Лесная быль» (1973). Типичные для почерка художника крупные колористические массы детально разработаны в каждой единой по цвету группе изображений: тёмно-коричневые ели чередуются с зеленовато-бурыми берёзами с огненной кроной листвы наверху. Изображения деревьев прерываются паузами уходящего вдаль пространства или водной глади. Этот размеренный музыкальный ритм условных по цвету декоративных изобразительных групп создаёт величавый образ родных просторов, наполняя пейзаж настроением удивительной тишины, умиротворённости и покоя.

Вячеслав Самарин «Южный ветерок» Холст, масло. 1967 г.

Высокая нравственная сила, чувство патриотизма пронизывают пейзажи В. Самарина. Они воспитывают в человеке самые светлые идеалы, мечты о прекрасном, любовь к Родине. Гармонией душевной и природной красоты, звучным мажорным гимном звучит полотно «Весна» (1981), запечатлевшее представителей трёх поколений северян. Летящие в небе лебеди — декоративные по силуэтам белые пятна — воспринимаются как символ мечты народа, уверенно идущего навстречу знаниям, радости, свету. Эти люди духовно красивы, благородны, сильны и неразрывно слиты с окружающей природой, её поэзией и суровой величественностью.

Вячеслав Самарин «Весна» 1981 г.

Постепенно усложняя живописный язык, Самарин к концу 70-х годов отходит от откровенно декоративного видения, позволившего ему добиться большой эмоциональности в воссоздании атмосферы действия, которая стала важнейшим лейтмотивом его многих работ. Думается, именно целенаправленный поиск в таких областях, как образ человека и среда, его формирующая, и подвёл Самарина к решению ещё более значительных художнических задач, которые он ставит перед собой в тематических композициях конца 70-х — начала 80-х годов. 

Вячеслав Самарин «Осень» 1994 г.

           

Триптих «Промысел» (1978—1980) и диптихи «Не пройдёт и полгода...» (1978—1979) и «Эхо» (1982—1983) стоят пока что особняком в его творчестве, поскольку в них впервые связался в один узел весь комплекс жизненно-философских и профессиональных проблем, которые раньше разрабатывались художником дифференцированно. Эти развёрнутые во времени и пространстве картины художника отличает глубина эмоционального наполнения образа. В них проявилась сопричастность В. Самарина исканиям, характерным для всего советского живописного искусства рубежа 70-х — 80-х годов.

В этих картинах отчетливо видна ассоциативность мышления автора, всё в них просматривается как бы сквозь призму индивидуального переживания художника. Зрителю они могут нравиться или не нравиться, но не оставят его равнодушным. При внешней статичности персонажей, отсутствии активного сюжетного действия все три произведения внутренне чрезвычайно динамичны. В них раскрыт духовный мир беспокойной, богато одарённой личности, живущей ритмами современной жизни, ненасытной в своих исканиях. Их пафос глубоко патриотичен, они призывают к сохранению мира и жизни на земле, прекрасной и беспредельно многообразной.

Вячеслав Самарин Триптих «Промысел» (1978—1980) На персональной выставке художника в Смоленске

Диптих «Не пройдёт и полгода...» и триптих «Промысел» близки по содержанию и профессиональным задачам, которые решает художник. Произведения автобиографичны. Страсть живописца и охотника, увлечение музыкой и безграничной красотой природы — вот содержание его картин. Оба живописных цикла интересны чётко продуманным композиционным строем — структурным и колористическим. В них органично живут разновременные и разнопространственные события, действие и статичность, реально зримое и внутренне переживаемое. Реальный свет — солнечный или отсвет лампы — дополняется условным красочным свечением синего снега или отблеском воображаемой свечи, синей морозной мглой, заполняющей всё пространство вертикальных композиций триптиха «Промысел». Изображение обыденных предметов соседствует с фантастичностью творческого вымысла: зритель отчётливо видит радужный ореол звуков, вырывающихся из открытого клюва птицы или окружающих антенну радиоприемника. Эти неожиданные детали — не бездумная прихоть художника, а закономерное воплощение его замысла. Через многочисленные детали реального и воображаемого, шаг за шагом, он высказывает своё творческое кредо — отражать всё многообразие и сложность окружающей жизни, прекрасной и полной драматических коллизий.

Последние произведения Самарина можно читать как хорошую книгу. Они требуют активного сотворчества от зрителя. Возвращаясь к ним неоднократно, всё время открываешь для себя не замеченные ранее детали или осознаешь возможность нового толкования того или иного мотива. Полностью проникнуть в эмоциональный подтекст, насыщающий картины, можно, лишь поняв сложную систему образного видения художника, ту многозначность, с какой он трактует свои немудрёные сюжеты.

Если в «Промысле» изображён фантастически прекрасный, но реальный мир тайги, в котором месяцами живёт, охотясь и работая, художник, где мы вместе с ним переживаем трудности суровой жизни и радость творчества и общения с природой, то в диптихе «Не пройдёт и полгода...» Самарин пытается передать душевное состояние горожанина, оказавшегося вдали от дома, друзей и любимой музыки. Через мир окружающих его реальных вещей, через ассоциативный строй знакомой мелодии художник пытается запечатлеть «неизобразимое» — своё индивидуальное восприятие музыки. На картине — лишь тесный уголок интерьера с бесхитростным набором жизненно необходимых в тайге предметов («Поёт Анна Герман», левая часть диптиха), но в воображении зрителя, «по велению» автора, развёртывается безграничное богатство музыки, идущей из неведомого далека.

Вячеслав Самарин «Поёт Анна Герман» Левая часть диптиха «Не пройдёт и полгода…» ДВП, масло. 1978-1979 гг.

Завораживающие звуки, слышные только художнику, воспринимаются зрителем подсознательно, а наяву его увлекают взволнованные потоки цвета и света, ритмический строй прямоугольных форм, заполняющих интерьер и уводящих взгляд через открытую настежь дверь в снежную с огненными искрами тайгу («Напарник», правая часть диптиха).

Вячеслав Самарин «Напарник (левая часть диптиха

Извечная тема войны и мира, жизни и смерти раскрыта в диптихе «Эхо». Прошли годы, а эхо войны не смолкает. Оно отзывается горькой болью в сердце матери, обречённой навеки ждать сына и не устающей видеть его здесь, в хате. Он и сейчас рядом, в материнском сердце, но расплылось на груди грозное кровавое пятно («Рядовой Мухин с войны не вернулся», правая часть диптиха).

Вячеслав Самарин «Рядовой Мухин с войны не вернулся» (правая часть диптиха) 1981 г.

Обе композиции пронизаны драматизмом и несломленной верой в силу и красоту жизни. В каждой — всего по одной фигуре: мать и сын. Привычная обстановка хаты, русская печь, множество вещей нехитрого крестьянского бытия. Сухонькая женская фигурка («Васильевна. Утренний свет», левая часть диптиха) вписана в бело-розовое отражение окна на стене. Занимается новый день... Строгое, серо-коричневатое лицо с голубизной глубоких глаз, плотно сжатые в тёмных тенях губы, изборождённый морщинами лоб, сухощавые, цепкие, не знающие усталости руки труженицы. Во всём её облике — напряжённость струны, сжатое горе, запрятанное страдание и суровое упорство, решимость, всепобеждающая воля жить так, как прожила всю жизнь.

Вячеслав Самарин «Васильевна. Утренний свет»( левая часть диптиха) 1981 г.

На контрасте внешней хрупкости, уязвимости и внутренней огромной жизненной силы, собранности построен образ русской женщины, образ матери-Родины, многострадальной и непреклонной в своей вере в торжество мира и добра, в торжество жизни, утреннего света.

Обе картины пронизаны тонкими ассоциативными нитями. Выразительность и многозначность деталей, музыкальность цветового решения обеспечивают богатую эмоциональную насыщенность образа. Цветные тени на стене и нежный розовый праздник колорита в отблесках оконного отражения в картине «Васильевна» — словно колышущееся воспоминание о девической хрупкости, весне, мечте, о давно ушедшем для неё, но существующем там, за окном, в большом мире, раздвинувшем вдруг стены замершей хаты... Столь же значительны по смыслу и изображения детской люльки с мирно спящим младенцем и огромный силуэт мужской тени в правой части диптиха — память о прошедшем детстве или размышление о неосуществившемся, о детях, которые не родились, а могли бы родиться, не будь 20 миллионов погибших в Отечественной войне. Во имя жизни на земле, во имя мирной тишины, человеческого счастья поднимает свой голос художник против угрозы войны.

Диптих «Эхо» интересен не только глубиной и многогранностью освещения темы, но и удивительной живописной цветностью, почти импрессионистичной звучностью колорита, построенного на тончайших градациях тона и несущего большой эмоциональный заряд.

Сейчас Вячеслав Самарин в расцвете своих творческих сил. Весь его творческий путь — движение вперёд, каждая работа — новая ступенька в овладении мастерством. Его произведения доступны всем, но одни видят в них лишь незамысловатый сюжетный мотив, другие пытаются рассмотреть многочисленные детали, чувствуя их неслучайность, значительность, третьи воспринимают нераздельную цельность изображения и эмоционально-поэтического строя. Многослойность, многоступенчатость раскрытия идейного смысла и содержания через пространный изобразительный рассказ и большой психологически-эмоциональный подтекст — характерная особенность живописи 70-х — начала 80-х годов. Столь же характерна для нашего времени и интеграция разных жанров, способствующая обогащению образного языка художников. Сегодняшний итог исканий Самарина естествен и органичен: отрабатывая свою живописную концепцию в портрете и пейзаже, он синтезирует все находки в тематической картине. И делает это талантливо.

П. ПРОНИНА

Журнал «Художник» № 5, 1984 г.