В этом году исполнилось 70 лет со дня открытия Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, одного из крупнейших музеев страны. В его залах зримо предстаёт история зарубежного искусства от глубокой древности до наших дней. Сегодня мы публикуем беседу с директором музея И. А. АНТОНОВОЙ.

 

— Ирина Александровна, в чём своеобразие и неповторимость Вашего музея в сравнении с аналогичными музеями страны и, может быть, мира?

 

— Своеобразие любого музея тесно связано с историей его возникновения и развития. Обычно музеи создавались на основе коллекций императорского, королевского двора, как Эрмитаж и Лувр, или одного собирателя, как Третьяковская галерея. Идея о создании нашего музея родилась в среде научной и художественной интеллигенции Москвы. И её осуществление происходило в полном смысле слова на пустом месте — не было ни здания, ни коллекции.

Возглавил всю гигантскую работу по организации нового музея Иван Владимирович Цветаев. О нём следует сказать особо. Цветаев принадлежал к числу лучших представителей передовой русской интеллигенции, настоящих подвижников на ниве народного просвещения, отечественной культуры. Он происходил из семьи бедного сельского священника. Получив образование, Цветаев рано обнаружил незаурядный талант учёного. В 29 лет становится доктором наук, публикует блестящую работу «Италийские надписи», в совершенстве владеет греческим, латынью. Иван Владимирович долгие годы был профессором Петербургского, а затем Московского университетов. На первый взгляд кажется странным, почему вдруг учёный, занятый проблемами филологии далёких дней, становится во главе целого общественного движения за создание в Москве музея зарубежного искусства. Дело в том, что именно преподавательской деятельностью Цветаева и была подсказана мысль о музее для юношества, студенчества, призванном воспитывать художественный вкус на лучших образцах классического искусства.

В осуществлении этого замысла Цветаев проявил незаурядную энергию, настойчивость, творческое воображение и художественную интуицию. В 1894 году на 1-м съезде российских художников он обратился с призывом построить музей на общественные пожертвования. Интересно упомянуть, что в числе первых откликнулся на этот призыв П. М. Третьяков. Значительную часть финансовых расходов взял московский миллионер Ю. С. Нечаев-Мальцев, вице-президент Российского Общества поощрения художеств.

Строительство здания началось в, 1898 году и длилось 14 лет. Оно возводилось по проекту архитектора Р. И. Клейна, который был горячим энтузиастом создания нового музея. Стеклянная кровля над зданием была сконструирована знаменитым изобретателем, инженером В. Г. Шуховым. В определении коллекции Цветаеву помогали видные учёные: Н. П. Кондаков, Д. В. Айналов, А. В. Прахов. В разное время к созданию музея были причастны художники В. Серов, К. Коровин, В. Поленов, В. Верещагин, критик В. Стасов.

И вот 31 мая 1912 года при большом скоплении народа, студентов, преподавателей Московского университета и в присутствии самого царя двери музея торжественно открылись под звуки специально написанной кантаты М. М. Ипполитова-Иванова, которую исполнил хор в 700 человек.

 

— Если мысленно вернуться к этим дням и вместе с первыми посетителями войти в новые залы, какое собрание они увидели бы, и каким оно стало сейчас?

 

— Цветаевская коллекция состояла главным образом из гипсовых слепков с произведений античной, средневековой и ренессансной скульптуры. Но это были слепки особого рода. Они делались непосредственно со скульптурных произведений в лучших музеях мира — Лувре, Британском, Берлинском и других. Например, копия Ники Самофракийской снималась в Лувре непосредственно с подлинника, а не с формы. Копия портала Фрейбургского собора делалась во Фрейбурге.

Цветаев проявил в этой работе огромную энергию, предприимчивость и настойчивость. Он сумел сделать слепки с уникальных вещей; таких, как портик Эрехтейона, «Давид» Микеланджело, двери Гиберти, скульптуры Донателло и Вероккио. Были даже приобретены копии с мозаик собора Сан-Марко в Венеции. Всё это, конечно, было сопряжено с огромными трудностями. Но Цветаев умел добиваться цели. Он даже получил разрешение папы римского на снятие слепков со скульптур, хранящихся в музеях Ватикана. Для выполнения всей этой уникальной работы привлекались лучшие мастера. Почти все гипсовые слепки тонировали под мрамор, бронзу, камень, и качество их превосходно.

Об этом говорит тот факт, что слепочная коллекция прекрасно сохранилась до наших дней, пережив суровые годы Великой Отечественной войны, когда музей не отапливался, а некоторые помещения были залиты водой.

Кроме слепков, в первое собрание входили первоклассная коллекция древнеегипетского искусства, насчитывающая около 6 тысяч экспонатов, и небольшое количество древнегреческих ваз.  

Цветаев с его проницательным умом предвидел, что будущие поколения захотят прибавить к музею и картинную галерею. Поэтому он приветствовал дар русского дипломата М. С. Щёкина — небольшую коллекцию картин итальянских художников XIII— XIV веков, положившую начало собранию живописных произведений.

После Великой Октябрьской социалистической революции состоялось второе рождение музея. В него поступили полотна из бывшего Румянцевского музея, коллекции С. М. Третьякова, Эрмитажа, национализированных частных собраний. За 6 лет была создана картинная галерея мирового значения. Темпы пополнения фондов удивительны. За 70 лет наше собрание увеличилось в 50 раз — с 9 тысяч экспонатов, которые насчитывала цветаевская коллекция, до 500 тысяч.

Если определить главную черту музея, то я бы назвала динамизм его развития. Собрание не только количественно росло, но и поменяло своё качество, из музея слепков стало музеем подлинников.

 

— Какие разделы и какие картины составляют особую гордость музея?

 

— Можно выделить несколько коллекций. Раздел Древнего Египта содержит лучшее собрание произведений этого периода в нашей стране, превосходяшее даже эрмитажное. Мировое значение имеет собрание фаюмских портретов. В картинной галерее разнообразно представлена французская школа XVIII—XX веков — произведениями Н. Пуссена, А. Ватто, Ф. Буше, художников-импрессионистов, П. Сезанна, П. Гогена, П. Пикассо, А. Матисса. Стоит назвать также такие первоклассные полотна, как шесть картин Рембрандта, две картины Л. Кранаха, «Благовещение» С. Боттичелли, собрание скульптур О. Родена, произведения П. Рубенса и многие, многие другие.

Кроме слепков и картинной галереи, музей обладает богатым графическим собранием, где наряду с зарубежной полно представлена русская и советская графика.

 

— Часто слово «музейный» употребляется в значении чего-то навсегда устоявшегося, архаичного, далёкого от проблем сегодняшнего дня. Насколько такое понимание соответствует действительности?

 

— К сожалению, такой стереотип достаточно живуч. Нередко в кинофильмах можно видеть музейных работников — людей не от мира сего, отрешённых от суеты жизни, этаких романтических мечтателей. Но такие представления имеют мало общего с действительностью.

Лет 20 назад начался так называемый «музейный» взрыв. В музеи хлынул поток зрителей, в центральной печати оживленно обсуждались проблемы нашей работы. Что же, собственно, произошло, почему так возрос интерес к музеям вообще, и к нашему в частности? Причин этому много. Но главное, думаю, в тяготении сегодняшнего зрителя к подлиннику, к достоверности. Несмотря на огромное количество репродукций, которые мы видим в изобилии на страницах газет и журналов, в альбомах и открытках, стремление увидеть подлинное произведение искусства не только не уменьшилось, а, наоборот, ещё более обострилось.

Музей сегодня выступает активным посредником в международном культурном обмене. Примеров тому множество. Вспомним знаменитую выставку картин Дрезденской галереи. Спасённые Советской Армией, её шедевры поступили в наш музей в конце войны. 10 лет сотрудники музея вели кропотливую работу по их обработке, реставрации. В 1955 году дрезденская коллекция была передана правительству Германской Демократической Республики.

Значительно расширился обмен художественными выставками в последние два десятилетия. Например, в наших стенах прошли выставки со всех континентов земли. Крупнейшие музеи мира показали советскому зрителю такие легендарные произведения, как «Сикстинская мадонна» Рафаэля, «Джоконда» Леонардо да Винчи, «Вид Толедо» Эль Греко, золотая маска Тутанхамона, и многие другие.

Через музей прошли замечательные выставки и уникальные шедевры. Человеческой жизни не хватило бы объехать и осмотреть все музеи мира, которые показывали у нас свои сокровища. Обмен выставками служит развитию доверия между народами, взаимопониманию. Эти высокие гуманистические цели лежат в основе политики нашего государства в области культурного сотрудничества, и мы видим, как настойчиво и последовательно она воплощается в жизнь.

 

— За всей огромной работой, которую ведёт музей, стоит труд большого коллектива научных сотрудников, реставраторов, экскурсоводов. Какими качествами, на Ваш взгляд, должен обладать идеальный музейный работник?

 

— В музей приходят работать искусствоведы. Кроме знаний и преданности искусству, музейный сотрудник должен обладать очень важным качеством — любить подлинные произведения и уметь работать с ними. Есть много искусствоведов, которые удовлетворяются книжными знаниями и репродукциями. В музейной работе это невозможно. Умение обращаться с подлинником — сложная наука. Надо обладать обширными знаниями, даром извлекать тот материал, который не даст никакая книга. Опытный работник может многое почерпнуть не только из содержания картины, но из техники, которой она выполнена, даже из того, как выглядит оборотная сторона холста, рама картины.

И ещё одно качество ценно для музейного сотрудника. Не только знать, но и стремиться передать свои знания другим. Пафос воспитателя, учителя в высоком смысле слова, тот дух просветительства, которым были движимы основатели музея, должен жить и в нас. Мы не только хранители сокровищ. Свои знания мы передаём самым широким слоям зрителей. Надо уважать и любить людей, уметь заинтересовать их. Отношения музейного работника и публики не должны носить никаких оттенков снобизма. Зритель жизненно необходим нам. Музей без зрителя — мёртвый музей.

 

— Такое отношение к зрителю обязывает и его к определённому поведению? Каким Вам представляется идеальный зритель?

 

Прежде всего, человек эмоционально восприимчивый, понимающий, что такое красота, или стремящийся развить это понимание. Конечно, к нам приходят и праздные зеваки, и те, кто, посещая популярные выставки, преследует, как принято сейчас говорить, престижные цели. Но мы не должны отталкивать никакого зрителя. Не исключено, что, ознакомившись с какой-либо выставкой или картиной, этот посетитель проникнется истинным интересом к искусству и станет воспитывать в себе идеального зрителя.

 

— Среди посетителей музея много школьников, подростков. Как учитываете Вы в своей работе эту категорию?

 

— Музей проводит разнообразную работу с детьми: есть у нас и изостудия, и клуб юных искусствоведов, и археологический кружок, и специальный лекторий. Участники этих кружков посещают мастерские художников, проводятся экскурсии по городам страны для ознакомления с памятниками культуры, организуются археологические экспедиции. Работает своеобразный театр, где ребята сами пишут пьесы, делают костюмы, ставят спектакли. Например, одна из последних постановок — «Жизнь Микеланджело». Цель, которую преследует вся эта многогранная деятельность, одна — развить у детей художественный вкус, сделать так, чтобы искусство стало духовной потребностью их жизни.

 

— Какие перспективы в дальнейшем развитии музея. о чём Вы мечтаете, думая о его будущем?

 

- Конечно, никакой музейный коллектив не может жить без мечты о лучшем будущем, без перспективы. Наш музей невероятно нуждается в расширении — для улучшения показа экспозиций, содержания фондов. Например, мы мечтаем иметь детский музей. Не выставку детского художественного творчества, хотя и это интересно, а специальный раздел в нашей экспозиции, где можно проводить работу с детьми. В этом разделе большее внимание надо уделить технике разных видов искусства, ремеслу художника. Здесь следует выставить скульптуру, которую можно потрогать руками, чтобы ощутить её пластическую форму и материал, устраивать специальные учебные экспозиции.

Планов у нас много. Хотелось бы показать всю коллекцию слепков, расширить отдел скульптуры, хронологически продолжив его содержание до наших дней. Мы не теряем уверенности в том, что наши замыслы и пожелания осуществятся.

 

— И в заключение последний вопрос. Вы всегда с большой заинтересованностью относитесь к воспитанию юной смены, являетесь членом редколлегии нашего журнала со дня его возобновления. Что бы Вы хотели пожелать читателям?

 

- Среди читателей журнала есть те, которые станут художниками, и те, которые изберут в жизни другие пути. Но независимо от этого выбора я хочу пожелать всем развивать чуткость и восприимчивость к искусству. Эта внутренняя, душевная работа окупится сторицей. В трудные минуты искусство поможет вам справиться с неудачами, в счастливые — разделит вашу радость. Понимать красоту надо учиться всю жизнь. Это понятие широкое — оно включает и нравственную доброту, любовь к людям, душевную отзывчивость.

И ещё хочу дать один совет. Никто из ребят не должен смущаться своим относительным невежеством в знании изобразительного искусства. Главное — ваше искреннее и настойчивое желание развивать и получать эти знания.

 

Беседу вела Н. ПЛАТОНОВА

Журнал Юный художник №5  1982 г.