Иван Никитич Кожедуб

Умение рисовать очень помогло мне в освоении летного дела, в боевой практике. Воевать я начал только в 1943 году — до этого был инструктором в Чугуевском авиационном училище летчиков, которое незадолго до войны окончил и сам. Но и в тылу — училище было эвакуировано в Среднюю Азию — я, готовясь к личной схватке с врагом, старался повысить свои теоретические знания, отточить летные навыки, развить глазомер — свойство, которое Суворов называет первым среди трех воинских искусств. Глазомер — с него начинается и художник — это и наблюдательность, и дар применить свой прежний опыт к только что увиденному, и способность мгновенно определить смысл происходящего. Я изучал материалы о боевом опыте летчиков, вычерчивал силуэты самолетов противника, отмечая их уязвимые места. Делал схемы воздушных боев, зарисовывал отдельные тактические фигуры. Все это позволило мне сбить в воздушных боях 62 стервятника и еще 30 вражеских самолетов в группе.

А рисовать любил с детства. Вырос я на севере Украины, в селе Ображеевка, близ древнего Новгород-Северского. Река Десна, невысокие холмы, озеро Вспольное и луга до горизонта, лес — все это каждый день было со мной. С девяти лет ездил в ночное, хотя ухаживать за лошадьми — дело непростое. И не однажды вызывали неодолимое желание взяться за кисть красота ночи, ее таинственный свет, ее звуки. К сожалению, серьезно учиться живописи не довелось. Рисовал сам, как умел. Любил работать красками, особенно масляными. Кроме пейзажей, учился изображать людей, постигал эту премудрость, перерисовывая человеческие фигуры с репродукций и открыток. Конечно, это не самый лучший способ ученья, но тогда не хватало мне мастера-наставника.

Ну а теперь у детей есть квалифицированные преподаватели рисования, специальный журнал, много художественных школ и изостудий — только учись! А учить ребенка надо с самого раннего возраста, не боясь помешать маленькому человеку естественно рассказывать в красках, скульптуре, графике о своем восприятии действительности. Наши внуки растут в последней трети сложнейшего века. С малых лет они смотрят телепередачи, им доступна самая разнообразная информация. Они хорошо развиты, но в то же время и лукавы, как все дети во все времена. Если мальчик видит, что его неумелый рисунок вдруг вызвал восторг у взрослых, он сделает еще десяток таких же, лишь бы добиться похвалы. И в то же время дети — величайшие реалисты, они всегда стараются точно изобразить окружающий мир.

Помню, мне очень хотелось нарисовать Ленина в детстве. Ведь характер будущего основателя нашего Советского государства складывался уже тогда, в большой и дружной семье Ульяновых. Жизнь Ленина была и осталась для меня образцом, я видел в нем человека, который борется за людей,— именно так! Однажды в какой-то книге увидел детскую фотографию Ленина и, как только мог, старательно перерисовал ее на большой лист. Эта попытка оказалась хорошим уроком портрета: я как-то сразу понял, что главное в изображении человеческого лица — передать, чем и во имя чего живет человек. А вот как передать — этому надо учиться всю жизнь.

Впоследствии, уже в годы войны, именно уроки искусства помогали мне заглянуть в человеческую душу. Прежде чем научить курсанта летать, я, как инструктор, должен был узнать, что он за человек, каковы его привычки, пристрастия. Поведение будущего воина в первых полетах, во время учебных занятий и в короткие минуты отдыха, его мирная, гражданская жизнь — все мне было интересно и важно. Но не только ради облегчения собственного инструкторского труда рисовал я мысленные портреты своих подопечных. Зачастую надо было помочь человеку разобраться в себе самом, подготовить его к предстоящей через считанные месяцы смертельной схватке с коварным и умелым врагом, подготовить так, чтобы он победил в этой схватке!

Я стал военным летчиком в тревожные годы, когда все прогрессивные люди сплотились в единый фронт против фашизма. Закончив войну в расцвете юности — мне было тогда двадцать пять,— мог повернуть свою судьбу и по гражданскому пути. Но была уверенность, что боевой опыт пригодится и при выполнении непростой задачи — охранять мирный труд советских людей. Как художник стремится овладеть всеми тайнами изображения человека и мира, так стремился я в совершенстве научиться защищать нашу Родину. Летная профессия поглотила меня целиком, но с искусством не расставался никогда. После войны мне довелось встретиться с крупнейшим нашим скульптором Николаем Васильевичем Томским. Его трудоспособность для меня — пример. Добрым другом стал для меня и московский живописец Игорь Владимирович Радоман.

Мне немало довелось поездить по свету, побывал в лучших музеях и картинных галереях мира, видел уникальные памятники культуры, и их красота, идущая через века к людям, лишь подтверждала мысль о правильности выбранного мною пути. Отстоять во что бы то ни стало мир на земле, предотвратить ядерную катастрофу, угрожающую земной цивилизации,— есть ли сейчас задача важнее! С огромным удовлетворением, как и все делегаты XXVI съезда КПСС, воспринял я прозвучавшие с его высокой трибуны слова: «Не подготовка к войне, обрекающая народы на бессмысленную растрату своих материальных и духовных богатств, а упрочение мира — вот путеводная нить в завтрашний день».

И конечно, важную роль в борьбе за мир играет искусство. Помню, с каким чувством перечитывал я в годы войны «Слово о полку Игореве», наполняясь гордостью, ощущая прилив сил оттого, что сам родом из тех мест, где жил гордый князь Игорь. Душевное волнение испытал и при встрече с картиной Виктора Васнецова «После побоища Игоря Святославовича с половцами». Художник зовет к раздумью о величии подвига по имя Родины. Картины исторического жанра, на мой взгляд,— прекрасная школа патриотизма. Вспомним полотна Сурикова. С какой художественной прозорливостью он проникал в суть событий, помогая зрителям ощутить ответственность за то, что происходит на родной земле! А творчество Верещагина?! Едва ли есть символ безумия войны сильнее, чем его картина «Апофеоз войны»! Недаром на раме художник начертал: «Посвящается всем великим завоевателям — прошедшим, настоящим и будущим».

Лучшие традиции отечественного искусства развиваются и поныне. Я очень люблю работы Аркадия Александровича Пластова, воспевающего земледельческий труд, а его холст «Фашист пролетел» стал для меня художественно непревзойденным обличением античеловеческой сущности фашизма. Пожалуй, главная сила советского искусства в его призыве к действию, к переустройству мира по законам добра и красоты.

Ведь если смысл книги, звуки музыки, краски картины достигли человеческой души, человек становится лучше, добрее, он ощущает себя частицей мира, частицей земли людей. Поэтому так жизненно важно, чтобы у каждого из нас, живущих на земле, встреча с искусством состоялась.

Мне довелось пройти и воду — будучи мальчишкой, тонул, и огонь самой кровопролитной в истории войны, и самое трудное испытание — «медные трубы» славы. Я хотел бы пожелать юным друзьям искусства не теряться от неудач, не зазнаваться от успехов. Помните: главное — ежедневный труд. И еще. Когда мы, фронтовики, рассказываем о своем боевом опыте — поверьте, его можно применять не только в бою. Мы побеждали потому, что были едины, сплочённы и сильны духом, было главное — дружба. Я шёл в атаку, твердо зная, что меня прикроет друг. Так же был уверен и мой друг. Умейте дружить. В искусстве, как и в бою, это просто необходимо. Разделите славу с другом — будет легче её нести... Счастливого вам труда! Счастливого творчества!

 

трижды Герой Советского Союза, генерал-полковник авиации,

И.Н. Кожедуб

Журнал Юный художник №2  1982 г.

 

Фото: Иван Никитович Кожедуб, 1980 г., фотограф Василий Малышев / РИА Новости.