ПЕВЕЦ КУБАНИ

Первое мое знакомство с Василием Кирилловичем Нечитайло состоялось в июне 1973 года, когда он вместе с супругой Марией Владимировной приехал к нам на отделение накануне уборочной страды и сказал, что хотел бы поработать среди тружеников полей, сделать зарисовки интересных людей. Время было для меня, хлебороба, горячее, все мы ждали хорошего урожая, вся техника была готова к уборке. Василий Кириллович поинтересовался, когда начинается рабочий день у управляющего отделения на уборке урожая и изъявил желание присутствовать при начале уборки и вообще просил почаще брать его с собой на поля.

Рано на зорьке он был уже на ногах, и мы вместе проехали к комбайнам, готовым к выходу. Василий Кириллович вместе со мной был в поле, где я проводил беседу, уточнял, какая предстоит работа, а он писал пейзаж. Одновременно Василий Кириллович интересовался, кто какие взял социалистические обязательства, кто работает с огоньком, присматривался, кого он будет рисовать.

Меня удивило сразу, как этот художник с мировым именем чувствует нашу сельскую жизнь, как свободно говорит с механизаторами, понимает их с полуслова, шутит. И самое главное — какой сумел зажечь огонек среди механизаторов, пообещав отличившихся нарисовать лучше. В общем, он как-то сразу стал для всех своим, простым и доступным. А меня поражала его энергия и работоспособность. В уборку, как известно, спать почти не приходится в полном смысле этого слова, и рядом со мной всегда — рано на зорьке, днем в зной, ночью, когда жара спадает, но не спадает накал труда, — был Василий Кириллович. Неутомимо писал портреты, пейзаж и натюрморт. Теперь, вспоминая то далекое время, я думаю, что заряд энергии ему давала родная земля и живопись.

Он восхищался комбайнами, которые шли на зорьке, на закате солнца и ночью. Он жил заботами наших раздольных Сальских полей, его волновали запахи спелой пшеницы и скошенной стерни. Близко принимал к сердцу наши успехи, радовался богатому урожаю, который мы убирали.

Но больше всего он чувствовал человека, хлебороба-труженика. У него было особое чутье на «работяг», ему не надо было их представлять и давать им характеристики, он угадывал их внутренним чутьем художника. Когда состоялись моя вторая и третья встречи с ним, я понял, что передо мной незаурядный человек в самом прямом смысле этого слова.

Мне не пришлось видеть законченные портреты тружеников моего отделения, но я уверен, что Василий Кириллович сумел в них правдиво воплотить образ хлебороба — хозяина земли, потому что степи давали ему самому творческий заряд, степи и живопись.

Итак, Василий Кириллович пробыл у нас всю уборку, став своим человеком, завоевав авторитет и уважение всего коллектива. Расставаться было грустно, я от имени всех поблагодарил его и жену за большую помощь, оказанную ими в поднятии боевого настроения среди механизаторов уборочной страды и пригласил приезжать на следующий год.

Василий   Кириллович   обещание   свое сдержал и приехал перед уборочной страдой на следующий год уже один. Мы его радушно встретили и поселили в школе (согласно его просьбе), так как ему было очень удобно размещать в классе свои картины, натюрморты, пейзажи и портреты.

Тут мне хочется отметить его исключительную скромность, он не стеснял никого и ничем, не требовал для себя каких-то удобств — умывался утром из простого умывальника, обедал и ужинал, где заставала его работа, — на полевом стане, у комбайна.

Рабочий день художника начинался очень рано. На зорьке, смотришь, — он уже рисует пейзаж: картину восходящего солнца. Очень много писал портретов механизаторов, женщин, работающих на  току, по приемке и отгрузке зерна на элеватор.

Через три года, в 1978 году, перед уборкой, Василий Кириллович также приехал на отделение и пробыл всю уборочную страду среди нашего коллектива уже как близкий всем нам и дорогой человек. Где бы он ни появлялся, его встречали приветливо и радушно. Работал он с кистью весь световой день, писал портреты, пейзаж и натюрморт, а вечером присоединялся ко мне объезжать уборочные агрегаты.

Любил я беседовать с ним, человеком из столицы, так преданно любящим родную землю, землю его отцов, землю, вскормившую его. Я открывал все новое и новое для себя в этом, не знающем отдыха, человеке. Мы говорили о жизни, о назначении художника. Помню его слова о том, что жизнь многогранна и разнообразна, но художник выбирает то, что близко его внутреннему миру, его духу. Для него была красива та земля, которая приносит богатый урожай, и человек-хлебороб, хозяин земли, работящий, крепкий, как дуб.

Сейчас, когда так больно сознавать, что его нет среди нас, его живопись подтверждает, что он был верен своим словам, отдавал не щадя всего себя творчеству, забывая об отдыхе, и сгорел в расцвете творческих сил.

Но остались картины Василия Кирилловича, в которых выражена беспредельная любовь к родной земле, к ее людям, к жизни. А жизнь бесконечна. Значит и творчество нашего земляка Василия Кирилловича Нечитайло бессмертно.

Г. Е. Синегин