Советская живопись
Стили и жанры
|
Московский художник В.В. Почиталов31.08.2009
Несколько поколений советских живописцев считают Василия Васильевича Почиталова своим учителем. И это объясняется не только тем, что Василий Васильевич Почиталов долгие годы преподавал живопись в Московском государственном художественном институте, в Московской средней художественной школе, в Московском текстильном институте. Преподавали там и другие, не менее известные и уважаемые мастера, чье творчество прочно вошло в золотой фонд советской живописи. Дело заключается в том, что Василий Васильевич не просто преподавал живопись — он как бы знал некую мудрую тайну этого искусства, тайну, овладение которой делает одаренного человека художником.Очевидно, правильнее всего было бы сказать, что Почиталов не только учил мастерству, хотя именно мастерство в высоком значении этого слова приходило в результате учебы, но будил в молодом художнике понимание самой сущности искусства. Он воспитывал в своих учениках те человеческие, то есть подлинно профессиональные качества художника, отсутствие которых невосполнимо никаким умением, никакой мастеровитостью. Ибо искусство — это прежде всего цельная и прекрасная личность художника.В наше, может быть, слишком уж рациональное время всестороннего технического прогресса эти слова могут показаться старомодными и выспренними. Однако они совершенно точно передают суть дела. Как бы стремительно ни развивались области отвлеченного знания, как бы могущественны ни становились вычислительные потенции электронно-счетных машин, какие бы сверхскорости ни пронизывали вселенную и какие бы сверхконструкции ни покоряли землю и небо, — искусство по-прежнему будет движимо только силой человеческого духа, здесь по-прежнему будут царить покой и воля, идея и чувство, мудрость и любовь. Без высокой человеческой личности нет искусства, ибо, как писал Ленин, мудрость, добро и красота существуют лишь как свойства людей.Не потому ли и всякий раз, входя в небольшую светлую мастерскую на Масловке, вы как бы сбрасывали с себя преходящее, суетное и слишком уж «современное», погружаясь в атмосферу истинной человечности, во имя торжества которой ведь в конце концов и творится весь тот немыслимый прогресс, который так часто кажется нам сутью современной жизни.
За время своей долгой творческой деятельности Почиталов не написал больших идейно-тематических композиций. На этой выставке, ставшей итогом его полувекового пути в искусстве, мы видим лишь отдельные композиционные эскизы, главным образом, на бытовые темы. Основная линия работы художника — пейзаж, натюрморт, изредка портретные этюды. И в то же время искусство Почиталова глубоко идейно. Мне хотелось бы назвать эту идею идеей жизни.И не в том только смысле, что художник удивительно верно и правдиво доносит до нас живую и изменчивую пульсацию реальной действительности: то или иное мгновенное состояние природы, острое ощущение смены времен года, молчаливую жизнь ветвей и стволов деревьев, движение осеннего света и весеннего воздуха, плотность материала, стылость первого снега и шуршащий аромат опавшей листвы. Идея жизни выступает здесь как идея развития, как идея преодоления инертности, неподвижности, однозначности, упрощенности во имя организованной сложности, во имя целостности и одухотворенности, в конечном счете — во имя утверждения человеческого, творящего начала как завершения и апофеоза всего природного существования. Думается, в стремлении к творческому, деятельному, разумному преобразованию существующего, в претворении данного в новую, более высокую, более органичную, более закономерную форму, прошедшую «крещение духом», — суть и пафос метода художника.Именно поэтому искусство и педагогическая деятельность Почиталова, хотел он того или нет, обретали полемическое звучание. Они в равной мере целенаправленно противостоят как пассивному описательству, так и своеволию в искусстве. Неслучайно творческий путь художника изобиловал столкновениями с адептами обеих крайностей. Для одних он был слишком «формалист», для других — слишком «реалист». Но это, как говорится, факт биографии уже не художника, а тех, кто не понял его искусства.Картины Почиталова глубоко серьезны. Они требуют от зрителя сосредоточенности, духовного напряжения, желания видеть, воспринимать, понимать и чувствовать как саму жизнь, так и искусство. Они требуют культуры. Они менее всего предназначены профанам, не в смысле эстетической неподготовленности — последняя легко преодолевается в стремлении понять искусство, — но в смысле равнодушия и косной предвзятости суждений.Начало самостоятельного творческого пути художника относится к тридцатым годам — времени, когда вступили в искусство многие выдающиеся советские художники. Своим становлением человека, безраздельно преданного высоким общественным и художественным идеалам, Почиталов во многом обязан педагогам-реформаторам С. и В. Шацким, возглавлявшим трудовую колонию под Малоярославцем, где он воспитывался. Из этой школы вышли многие деятели советской культуры, например, известный театральный художник А. Лунгин, многие годы остававшийся другом Почиталова. Ученик А. Шевченко по Вхутемасу, Почиталов выставлялся совместно с С. Герасимовым, В. Рындиным, Н. Чернышевым, Н. Максимовым, И. Чикмазовым. Его работы имели неизменный успех у товарищей и зрителей.В тридцатые годы он создает композиции «Демонстрация», «Советская площадь», едет в творческие командировки на стройки страны. Так возникает цикл картин, посвященных Соликамску. К сожалению, многие произведения этих лет не сохранились. Но и те, что дошли до нас, свидетельствуют о живописном даровании художника, о высокой культуре цвета его произведений тех лет, о глубоком, вдумчивом отношении Почиталова к творчеству, о непрерывном самоотверженном поиске. В эти же годы дает о себе знать и второе призвание мастера — его ищущая энергия требует выхода в воспитании молодых.Сам Почиталов своими учителями в искусстве нередко называл столь непохожих друг на друга художников, как Шарден и Сезанн. И в этом видится своя закономерность. В лучших произведениях Почиталова действительно находят органическое сочетание человечность и основательность, если можно так выразиться, одухотворенная вещественность первого и настойчивый поиск цветоформальных решений, стремление дойти до живописной и пластической «первоосновы» мира, свойственные второму мастеру. Однако в творчестве Почиталова можно усмотреть и известные увлечения барбизонцами и даже ту, казалось бы, совершенно неповторимую, ошеломляющую артистичность, которая завораживает перед единственным в нашей стране драгоценным полотном Монтичелли.В то же время Почиталов совершенно русский, с ярко выраженной самобытностью, национальный художник. Его любимыми мастерами и духовными наставниками стали Саврасов, Остроухов, Коровин, Серов. Подлинной, действительной первоосновой его творчества всегда была дорогая ему природа России, сама действительность, в которую всю свою жизнь был влюблен художник. И нужно подчеркнуть, что в применении к его работам эти слова теряют какой бы то ни было оттенок «общего места», ибо Почиталов в самом деле — и это составляет главную его силу — не просто копировал реальную жизнь, но учился у нее, как у величайшего произведения искусства. Творчески преодолевая действительность, он преодолевал ее в соответствии с ее же собственной, раскрывшейся ему сущностью, воспринимая и выражая природу не просто как «натуру», но как поле действия творческих сил, включающих и его собственный реалистический поиск.Это дано далеко не каждому художнику, и, очевидно, как раз поэтому в живописи Почиталова труднее увидеть самодовлеющее влияние уже бывшего в искусстве, нежели отметить ростки того нового, что он сам сумел разглядеть в мире и что столь по-разному развили в своем творчестве его многочисленные ученики. Перед его работами тридцатых — сороковых годов неожиданно ловишь себя на том, что начинаешь «вспоминать» многое, что еще только будет в русском советском искусстве последующих десятилетий — творчество Пурыгина, Гаврилова, Стожарова, Попова, Коржева, Браговского... Абсолютно натурные, правдивые, достоверные и гуманистические пейзажи и натюрморты Почиталова — это не просто живопись, но философия живописи, не только художественный взгляд на вещи, но творческое мировоззрение. Причем как то, так и другое устремлено далеко вперед и еще ждет своего полного воплощения.Когда в целом представляешь себе масштаб требований, предъявляемых творчеством художника к искусству, нельзя не задуматься о том, не ставил ли он задачу, в сущности, непосильную для одного человека. Не отсюда ли святое стремление научить других, передать им идейно-художественные принципы высокого реализма — активного, страстного, ищущего, но строгого и беспощадного в поисках правды действительности в ее вечном развитии и движении, и не здесь ли корни мудрого самооправдания мастера, половину своей энергии вложившего в другие души, вместо того, чтобы отдать ее всю собственному искусству. Ведь как это ни прекрасно с известной точки зрения, но все же наибольший расцвет личного творчества Почиталова падает на последние годы, когда художник отошел уже от педагогической деятельности и позволил себе, наконец, вполне стать своим собственным учеником. Именно в эти годы он пишет лучшие свои произведения, создает поистине шедевры живописи, подобные картине «Первый снег» (1968).Василий Васильевич Почиталов умер 31 октября 1973 года, на 71 году жизни. Он умер в своей мастерской, за работой, готовясь к персональной выставке. Его выставка стала посмертной. Она — итог безупречной, скромной и мужественной жизни большого мастера, нелегкой и счастливой творческой судьбы создателя духовных ценностей, творить которые он учил всю жизнь. О. Буткевич Статья взята из каталога выставки произведений В.В. Почиталова, издательство «Художник РСФСР», Ленинград, 1974 г. |
