Московский государственный академический художественный институт им. В.И. Сурикова по праву является преемником и наследником Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Предшественником Училища был рисовальный «натурный» класс, организованный в 1832 году группой любителей живописи по инициативе Е.И. Маковского, А.С. Ястребилова, генерал-майора М.Ф. Орлова, Ф.Я. Скарятина, при поддержке и по разрешению генерал-губернатора Москвы князя Д.В. Голицына.

Развитию и процветанию художественного класса при «Московском обществе любителей художеств» очень помогали благотворители, отдававшие знания и большие капиталы на поддержку художеств России.

В 1843 году из художественного класса было образовано Училище, в которое принимали учеников всех сословий. Большим достижением было разрешение Императора об освобождении от крепостной зависимости выпускников, получивших звание художника. В Училище были привлечены значительные художественные силы того времени — художники B.C. и А.С. Добровольские, К.И. Рабус, В.А. Тропинин, скульптор Н.А. Рамазанов и др. Эти мастера опирались на художественные принципы А.Г. Венецианова и В.А. Тропинина. В конце 40-х годов к ним присоединились С.К. Зарянко и М.И. Скотт, ставший инспектором и руководителем класса исторической живописи.  В 1850-е годы в Училище пришли преподавать В.Г. Перов, И.М. Прянишников, В.В. Пукирев, А.К. Саврасов, Е.С. Сорокин и другие. Мастера, работавшие в Училище, были яркими индивидуальностями, они учили любви к человеку, трепетному отношению к жизни, вниманию к цвету, наблюдательности, свободному выражению замысла и верности реалистическим принципам.

В 1865 году к Училищу живописи и ваяния было присоединено Дворцовое архитектурное училище, и оно получило звание Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Педагоги и студенты участвовали в строительстве и украшении храмов. Е.С. и П.С. Сорокины расписывали Храм Христа Спасителя, совместно с профессорами Академии художеств Санкт-Петербурга работали и другие преподаватели Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Скульптор Н.А. Рамазанов создавал скульптурные композиции для Храма Христа Спасителя.

В 1896 году за Училищем по новому уставу был закреплен статус среднего учебного заведения. Учащимся давали глубокие знания и профессиональную подготовку. Достаточно вспомнить, что в Московском Училище преподавали В.Д. Поленов, В.А. Серов, К.А. и С.А. Коровины, А.И. Архипов, A.M. Васнецов, И.И. Левитан, АС. Степанов и др.

После 1917 года школа была преобразована вместе со Строгановским Училищем в свободные художественные мастерские. В 1918 г. были созданы первые свободные художественные мастерские на базе бывшего Строгановского училища на Рождественке, 11, а вторые свободные мастерские находились на Мясницкой, 21. В 1920 году, 29 сентября, произошло слияние мастерских во ВХУТЕМАС (Всесоюзные Художественные Технические мастерские).

ВХУТЕМАС имел семь факультетов: архитектурный, деревообрабатывающий и металлообрабатывающий, полиграфический, текстильный, керамический, живописный, скульптурный.

На факультете живописи преподавали А.В. Шевченко, А.А. Лентулов, П.П. Кончаловский, Л.С. Попова, Ф.Ф. Федоровский, Н.А. Удальцова. Художественным руководителем был В.В. Рождественский.

Преподавателями вторых свободных мастерских были К.С. Малевич, В.В. Кандинский, П.В. Кузнецов, В.В. Рождественский, P.P. Фальк, П.П. Кончаловский, К.А. Коровин, А.А. Архипов, С.А. Малютин и др. Преподавание проходило без наличия специальных программ.

После создания ВХУТЕМАСа было организовано станковое отделение, включав¬шее мастерские И.И. Машкова, П.П. Кончаловского, А.А. Архипова, P.P. Фалька, Д.П. Штеренберга, А.В. Шевченко, Д.Н. Кардовского, В.В. Кандинского, Н.А. Удальцовой. На младших курсах в то время преподавали А.А. Осмеркин, Г.В. Федоров, AM. Родченко, А.Г. Древин, Л.С. Попова. Рисунок вел СВ. Герасимов. По монументальному отделению были открыты две мастерские художников И.И. Машкова и П.В. Кузнецова, туда же был приглашен руководителем по технике живописи Н.М. Чернышев. В начале отделением заведовал И.И. Машков, затем П.В. Куз¬нецов, а с 1923 г. — Н.М. Чернышев.

На декоративном отделении факультета живописи ВХУТЕМАСа работали Ф.Ф. Федоровский, А.В. Лентулов, В.А. Веснин. В 1922 г. факультет был преобразован и так существовал до решения о переводе в Ленинград в ведение Института Пролетарской культуры. На станковом отделении открыли специальные мастерские И.И. Машкова, А.В. Шевченко, P.P. Фалька, Д.Н. Кардовского и Д.П. Штеренберга, где занимались студенты 3 и 4 курса, и мастерские 2 курса живописи А. А. Осмеркина и А.Д. Древина; рисунок вел СВ. Герасимов. На работу в специальных мастерских приходились 4-й и 5-й годы обучения, а 3-й отнесли к общеобразова¬тельным курсам. Монументальное отделение только с 1923— 1924 гг., после введения цикла специальных дисциплин, дало возможность студентам получать законченное образование художника монументальной стенописи.

Факультет живописи, переживший ряд изменений, представлял вполне организованный аппарат сотрудников, работавших на трех отделениях: станковом, монументальном и декоративном, по определенным программам и методам, корректируемым ходом учебной жизни и достижениями художественной культуры того времени. Летняя практика, столь необходимая для студентов факультета, осуществлялась только на декоративном отделении.

Деканами факультета живописи были: Ф.Ф. Федоровский, А.В. Шевченко, СВ. Герасимов, P.P. Фальк. Историю живописи читал А.Г. Габричевский. При существовавшей тогда системе обучения студенты заканчивали свое художественное образование на 4 и 5 курсах. В 1923— 1924 гг. впервые организована летняя студенческая производственная практика. 1 октября 1926 г. была созвана первая после революции академическая конференция, ставшая историческим днем в жизни учебного заведения. В 1926–1927 году состоялся первый выпуск. Комиссия дала всем художникам-дипломантам звания художника, технолога, полиграфиста. Преподаватели и студенты участвовали во Всемирной выставке Декоративных искусств в Париже, в Лейпцигской международной выставке книги и во Всесоюзной Полиграфической выставке в Москве в 1927 г. На Парижской выставке Большой приз (Grand prix) получили офорты И.И. Нивинского. В 1927 году ВХУТЕМАС был реорганизован во ВХУТЕИН (Всесоюзный Художественный Технический Институт), при котором существовало подготовительное отделение. В документах того времени найдено упоминание о бедности и убогости оснащения факультетов нужным оборудованием. Первым деканом полиграфического факультета ВХУТЕИНа был Н. Шевердяев. Вместе с ним работали И. Павлов, В. Фалилеев, а позже факультет пополнился такими замечательными мастерами, как В. Фаворский, П. Павлинов, И. Нивинский, Н. Пискарев, Н. Куприянов.

30 марта 1930 года ВХУТЕИН был ликвидирован, а живописные и скульптурные факультеты объединены с ленинградским ВХУТЕИНом в Институт пролетарского искусства (ИНПИИ). Реформы, проводимые в области художественного образования сторонниками пролеткульта, пагубно отразились на профессиональной подготовке будущих художников.

Графический факультет существовал в составе Полиграфинститута, где работал издательский факультет, имевший своего декана Н.Ф. Лапина и художественного руководителя В.А. Фаворского, руководившего мастерской ксилографии. Живопись преподавали К.Н. Истомин, СВ. Герасимов, мастерскую офорта возглавлял М.А. Добров, рисунок вел П.Я. Павлинов, литографию — М.С. Родионов. Бывший графический факультет ВХУТЕИНА сохранял свое самостоятельное положение, как видно из бухгалтерских отчетов, платил Полиграфинституту за студенческое общежитие, имел свои мастерские и помещения в части бывшего Московского училища живописи, ваяния и зодчества. На факультете проходили занятия по живописи и даже разрабатывались задания по монументальной живописи. В 1934 году на базе этого факультета был создан Московский Институт Изобразительных Искусств с двумя факультетами — графическим и, с 1935 года, живописным.

В 1936 г. открылся факультет скульптуры. В ГАРФЕ (Государственном архиве) хранятся документы Наркомпроса, в которых есть материал от 25 августа 1934 г.: «О состоянии и подготовке к новому учебному году в Московском Институте Изобразительных Искусств». Подтверждением существования Московского Института Изобразительных Искусств служат бухгалтерские отчеты за 1935–1936 гг. Сохранилась также стенограмма Всесоюзного методического совещания по художественному образованию, состоявшегося 18 октября 1936 года в Ленинградской академии художеств. На совещании выступил директор Н.Ф. Лапин и другие преподаватели института. Искусствовед В.Г. Герценберг затронула вопрос о поездках для ознакомления с памятниками искусства, настаивая, что они должны быть включены в программу обучения. В своей речи Н.Ф. Лапин говорил о работе в институте: "Я считал и считаю своей задачей сказать о том, что представляет собой Центральный Московский Институт изобразительного искусства... Материальная обеспеченность наших студентов в последний год такова, как и в Ленинградской Академии Художеств. Три года тому назад, когда мы были в составе Полиграфического института, наши студенты получали стипендии меньше на 50%... Площадь, которую занимает Московский институт на сегодняшний день, чрезвычайно мала, она составляет 800 кв. м., что не представляет собой и 40% той площади, которую занимала Школа живописи, ваяния и зодчества, которая имела такой же контингент, с которым работает на сегодняшний день Московский институт изобразительного искусства.

Учебный план Московского института следующий. Первые два года обучения у нас отведены на освоение основ изоискусства. Специальность начинали преподавать с третьего года на живописном факультете по соответствующим направлениям. По графическому направлению мы имеем отделение книжной и газетной иллюстрации.

...Специализация плаката начинается на 3-ем курсе, но, тем не менее, на 2-ом курсе студенту постепенно вводится изучение ксилографии, линолеума, офорта и техники, на которой он будет специализироваться... Что составляет объем дипломной работы по отделу плаката? Выполнение плаката в оригинале печати... На книжном отделении студент подготавливается к тем формам, с которыми ему придется сталкиваться в жизни: цинкографии, гравюре, линолеуму и т.д. Надо сказать, что в учебном плане мы обеспечиваем ежедневные занятия 2 часа по рисунку, 2 часа по живописи, остальные отдаются на композицию... Содержание дипломных работ по отделению станковой гравюры — выполнение станковой гравюры в материале 3 досок или 2 досок. На отделении книги — выполнение книги от начала до конца... Студентов, начиная с 3 курса, отправляли на практику... Возвращаясь с летней практики, привозили с собой зарисовки акварелью, маслом, все это работы, которые будут положены в основу тех композиций, которые будут проходить на соответствующем курсе. Так протекает практика 3 и 4 года... Практика 5 года — сбор материала для дипломной работы«. На совещании обсуждались также вопросы постановки живописи и композиции, а также прохождения летней практики. Сохранилось личное письмо директора Лапина профессору живописи К.Н. Истомину о задачах проведения летней практики в Козах «...Сейчас самое деловое: в Козы направляю

студентов III курса, это группа Павлинова, группа Кравченко и группа плаката; в Козах они будут с 6 мая по 6 июня; их работа разделяется на две практики — плакатную в мае с руководством и изопрактику в июне на материале козского колхоза — работа самостоятельная; в качестве руководителей с ними направляются: Вы, Яновская, Мизин и Павлинов. Вы, в основном, по группе Павлинова, Яновская по группе Кравченко и Мизин по плакатной; за Вами сохраняются все Ваши кафедральные права, и тт. Яновская и Мизин в этом смысле подчинены Вам; общее руководство всех групп по живописи за Вами; все это известно тт. Яновской и Мизину и надеюсь, что Вы все найдете достойный такт и единство линии в деле изучения живописи; Павлинов, сохраняя за собой кафедральные права по рисунку, ведёт все группы. Я очень прошу Вас в течение этого месяца взять на себя бразды учебной части и считаю Вас единоначальником в Козах по всем вопросам учебы. Ваш план я утверждаю. Прошу в первый же день собрать педагогов (Мизин будет 11, а Павлинов — 13) и изложить им календарь и существо заданий. До приезда Павлинова (рисунок) дать задание ежедневно 5 набросков и продолжительный пейзаж один/два до 11... В сентябре, между 20 — 25, МОССХ отдает под Козы свое выставочное помещение».

Восстановление лучших традиций «московской школы», их преемственность тесно связаны с именем И.Э. Грабаря, который в 1937 г. стал директором Московского Института. Широта творческих взглядов И.Э. Грабаря, подлинно творческое отношение к педагогической работе и высокий профессионализм помогли ему поставить перед привлеченными к преподаванию единомышленниками сложные задачи по укреплению «профессиональных знаний», особенно рисунка. Выступая в прессе, Грабарь подчеркивал: «...не только все великаны прошлых лет, но и мастера более близких нам эпох, которых я застал в живых, — Мане, Дега, Ван Гог, даже Матисс и Гоген — прошли самую суровую академическую школу и, только одолев ее, стали искать путей к «свободным художествам». Так как рисунок был самой сильной стороной «петербургской школы», Грабарь пытался пригласить для преподавания в Москве профессора Ленинградской Академии художеств М.Д. Бернштейна и выпускников Д.К. Мочальского и А.А. Деблера. Чувствуя особенности двух основных российских художественных школ, он стремился к их тесному сотрудничеству в целях взаимообогащения. И надо сказать, что современная практика творческого общения Петербургских и Московских художественных вузов следует традиции, заложенной Грабарем.

Овладение профессиональной культурой, цветом и композицией И.Э. Грабарь связывал с важностью обучения студентов на пленэре: «Студентам, проходящим зимой курс живописи в условиях комнатного освещения, должна быть представлена возможность пройти особый курс живописи в условиях открытого воздуха, т.н. пленэра, без чего обучение не может быть полноценным». Такая работа осуществлялась в филиале Института — «Козы». Летняя практика после 1 курса проходила в имении Троицкое Калужской области, бывшем имении Воронцовой-Дашковой. Грабарь приезжал туда и, как вспоминал В.Г. Цыплаков, подробно разбирал каждую работу, требовал, чтобы на первых курсах пристально вглядывались в натуру, избегали заученной живописи. На старших курсах практика проходила в Крыму, где она существовала еще с 1934 года. Ведущие педагоги приезжали и руководили работой студентов в Козах. Это удивительное по красоте место было запечатлено на прекрасных этюдах. Для студентов и педагогов продуманы были все условия существования. В Феодосии в ведении института были несколько домов, в Козах находилась «шарикова дача» (так ее назвали в честь местной собачки по кличке Шарик), где жили педагоги. Специально для студентов привозили библиотеку, была организована столовая, две лошади возили продукты, а иногда на них студенты выезжали на этюды. Практиканты на фоне гор, моря и виноградника писали натюрморты, пейзажи, обнаженную и одетую фигуру. Приезжал Грабарь, устраивал выставки, обсуждения работ, много рассказывал о художниках прошлого. Мастер старался посвятить студентов в тайны композиции. Он настаивал на преподавании композиции не раздельно от живописи и рисунка, а в тесной связи, поэтому курс композиции давался студентам с самого первого года обучения.

При Московском институте изобразительных искусств работали курсы повышения квалификации. В 1938 году по инициативе И.Э. Грабаря была выделена группа студентов плакатного и графического отделения, начавших дипломную работу по монументальному искусству. Таким образом организовалась монументальная мастерская, руководство которой принял на себя А.А. Дейнека.

К 1939 году в Институте изобразительных искусств сложился сильный педагогический коллектив. В нем действовали четыре индивидуальных станковых мастерских: СВ. Герасимова, Б.В. Иогансона, которая впоследствии перешла к Г.М. Шегалю, Г.Г. Ряжского, И.Э. Грабаря. В монументальную мастерскую был приглашен Н.М. Чернышев. «Группой 1-го курса будут руководить И.И. Чекмазов и В.В. Фаворская, рисованием — Д.К. Мочальский». В Институте преподавали также: Г.М. Шегаль, А.А. Дейнека, А.В. Мызин, В.Ф. Домогацкий, М.С. Родионов, Д.С. Моор, А.Т. Матвеев, P.P. Иодко, Н.Х. Максимов, А.А. Осмеркин, И.М. Лейзеров, Е.О. Машкевич, а на факультете графики: Г.Т. Горощенко, П.Я. Павлинов, П.И. Суворов. В институте стали работать скульпторы А.Т. Матвеев, Л.В. Шервуд.

В архиве ГТГ сохранились заметки И.Э. Грабаря, позволяющие судить, с каким вниманием он относился к творческой и педагогической работе своих коллег. К сожалению, такие заметки сохранились не о каждом преподавателе. Самая полная из них — о С.В. Герасимове: «Виднейший мастер советского искусства. Его произведения находятся во всех главных музеях СССР. Педагогическую работу ведет серьезно и углубленно и пользуется большой популярностью у студентов»; о Г.Т. Горощенко — «Хороший педагог и историк»; Д.К. Мочальском — «Культурный художник и хороший педагог, успевший уже за короткое время работы в институте дать высокие показатели»; А.А. Деблере — «Культурный художник и даровитый, умеющий заряжать студентов любовью к рисованию и двигать их вперед»; М.Ф. Шемякине — «Знаток формы и рисунка, опытный портретист. Успешно ведет с 1936 г. рисунок в группах препод. СВ. Герасимова и Иогансона»; В.Н. Лазареве — «Хороший методист и талантливый педагог; Б.В. Иогансоне — «Педагог с большим опытом, умело руководящий вверенной ему группой и снискавший ее полное доверие и уважение. В разработке программы по живописи принимал главное участие и является ее основным автором»; А.А. Осмеркине — «Педагог с большим опытом, давший значительные показатели: дипломные работы его учеников в Академии выделялись среди всех других по своим высоким живописным качествам»; Н.Х. Максимове — «Выдающийся педагог с большим опытом, умеющий добиваться от своих учеников быстрых и значительных успехов в живописи, поэтому с 1937 — 1938 гг. ему доверена работа с самостоятельной группой 1 курса. Постоянный помощник по живописи у СВ. Герасимова» (Архив ГТГ, фонд 106 И.Э. Грабаря). Защиты дипломных работ графиков, монументалистов и скульпторов проходили в 1938, 1939, 1940 и 1941 годах. В 1939 году был утвержден Устав Московского Государственного художественного института.

Великая Отечественная война, сорвавшая со своих мест всех и вся, не пощадила и МГХИ. Но тяготы этой суровой поры не помешали творческой и научной работе преподавателей и студентов (частью оставшихся в осажденной столице и частью эвакуированных в Самарканд). В столице не прекращалась активная творческая и научная работа, даже когда Москва оказалась прифронтовым городом. Работать приходилось в экстремальных условиях. Институт начал жить жизнью военного времени: педагоги и студенты уходили на фронт и в ополчение, ехали на строительство оборонительных укреплений и работали в противопожарных дружинах столицы — на Кировской, в Балтийском поселке, в здании МГХПУ (Художественно-промышленное училище). Фронт остро нуждался в агитплакатах и боевых листках. В первые дни войны Политуправление Московского Военного округа обратилось к начальнику ГУЗа (Государственное управление учебными заведениями) П.Я. Алехину с требованием наладить в сверхсрочном порядке выпуск военно-политических плакатов, художественно оформленных бланков, боевых листков и грамот. Оказалось, что в Москве нет ни одной организации, кроме Московского художественного института, способной выполнить этот заказ. С первых дней войны преподаватели и студенты института откликнулись на нужды времени. Уже в июле в Москве была налажена работа по выпуску плакатов на оборонную тему. Бригаду, состоящую из студентов, аспирантов и преподавателей, возглавили заслуженный деятель искусств Д.С. Моор, профессор А.А. Дейнека и профессор Г.Т. Горощенко. Боевые листки предназначались не для улиц, их рассматривали в бомбоубежищах, на предприятиях, в госпиталях и штабах МПВО, поэтому в первые месяцы работы они были невелики по размеру и изображение на них часто сочеталось с текстом. Тогдашний студент Д.Н. Домогацкий вспоминал: «Из-за того, что все московские типографии в октябрьской панике были „обезглавлены“, мы взяли на себя и организацию их работы по выполнению тиража. Тираж; грузили на свои полуторки и везли прямо на фронт... Стены огромной литографской мастерской в старинном здании Школы живописи, ваяния и зодчества покрылись толстым слоем ярко-белого инея. А на столах, лежа животами на промороженных литографских камнях, работали студенты и студентки всех факультетов. Работы шли под руководством П.Г. Захарова и П.И. Суворова. Мы работали для фронта, который был рядом с нашим городом, и это особенно воодушевляло. А на улице Фрунзе, дом 3 (в бывшем бараке для строителей метро), на скульптурном факультете бронзолитейщики отливали скульптурную полуметровую группу „Зенитчики“ студента Николая Кашина. Это был переходящий приз лучшему подразделению артиллеристов».

Правительственное постановление об эвакуации института вышло 12 октября 1941 года. По приказу № ПО от 9 августа 1941 г. за подписью Н. Кухаркова в связи с отъездом из Москвы директора МГХИ проф. И.Э. Грабаря, его обязанности были возложены на Леонтия Ивановича Денисова, вынесшего на своих плечах все связанное с эвакуацией института, его размещением и организацией учебного процесса в Самарканде. В Москве остались по уважительным причинам 18 профессоров и преподавателей (Осмеркин, Павлинов, Суворов, Чекмазов, Иодко, Фаворская, Мочальский и др.) и 47 студентов. Здесь же находился весь учебный инвентарь, материалы с оборудованием, а также часть учебного имущества. «Что касается материальных ценностей», — вспоминал П.Я. Алехин, с 1941 г. совмещавший должности директора МГХИ, председателя Ученого Совета, ученого секретаря ВАК и начальника ГУ Комитета Искусств, — «то никто не решился на уничтожение. И вуз стал жить дальше, несмотря на строгие повторные приказы и окрики сверху. Письменное же распоряжение о ликвидации института в Москве почему-то никто не посмел отдать. И тогда люди поверили, что институт — по-прежнему жизнеспособный организм». Оставшаяся часть института действовала как оборонная бригада. Многие преподаватели работали самостоятельно, выполняя композиционные задания и считаясь членами брига¬ды, среди них были — Н.Э. Радлов, А.А. Осмеркин, М.А. Добров, И.И. Чекмазов, P.P. Иодко, Д.К. Мочальский, П.Я. Павлинов. Доходы от заказов помогали спасти от голодной смерти больных и слабых, были подспорьем в учебной работе. Поток заказов не прекращался. Председатель ВОСК B.C. Кеменов получил задание от правительства на издание тиражом 30 — 50 экземпляров журнала «Хроника» на четырех языках, предназначавшегося для пропагандистской работы советских посольств за границей. «Мы делали не только макет, но также шрифт, иллюстрации и тираж. Душой этого дела стал П.Г. Захаров, получивший возможность вне¬дрять любые эксперименты. Результат получился блестящий: издание выдерживало сравнение с лучшими образцами Америки, Франции и Германии. Последний год „Хроника“ печаталась уже на 12 языках», — вспоминал П.Я. Алехин. Деятельность московской группы института стала известна далеко за пределами столицы благодаря фронтовой печати. В качестве художника редакции штаба одной из армий работал студент Глебов. В подобных редакциях служили аспирант Минаев, студенты Константинов, Дубинский, Коротенко. С группой студентов-фронтовиков институт поддерживал постоянные творческие контакты. Учебный процесс в институте продолжался. 1 октября 1941 г. начались занятия. Исполняющим обязанности директора МГХИ в Москве был назначен П.Я. Алехин, который вместе с профессором А.А. Дейнекой, зав. кафедрой монументальной живописи, и доцентом П.И. Суворовым отвечал за художественное и техническое руководство. В мастерских наглядным пособием служили превосходные рисунки преподавателя этого класса Д.К. Мочальского, которые он делал на уголках работ студентов углем или карандашом. Несмотря на свирепствующие в осажденной Москве голод и холод, от которых опухали и трескались пальцы рук, все работали много и напряженно. «Во время разговора об огороде А.А. Дейнека как-то сказал: «Зачем сажать, когда там, может, ничего и не вырастет, лучше возьмите работу, заработайте деньги и купите — верная будет картошка». Кто-то из стоявших рядом обронил: «Не хочется халтурить». Дейнека резко парировал: «Я вам сказал работу взять, а слово „халтурить“ выбросите из употребления», — вспоминает А.И. Жаров. Военное время не избавляет художника от ответственности за качество выполняемых работ, учил Дейнека. Преподаватели отдавали все знания и творческие силы для успешного выпуска дипломников. Защиты дипломных работ проходили интересно и с большим подъемом и в Москве, и в Самарканде. В декабре 1942 г. в Москве МГХИ осуществил первый выпуск по всем специальностям. Помимо дипломной работы, выпускники обязаны были представить плакат. Заседания по защите дипломов проходили под председательством П.П. Кончаловского и при участии А.А. Дейнеки, А. А. Осмеркина, Г.М. Шегаля, В.Н. Лазарева, А.В. Лентулова, П.Я. Алехина. Студент Денисов, защитивший диплом 21 декабря 1942 г., создал проект монументальной росписи для Дворца Советов, по отзыву Дейнеки, умело связав с архитектурой дополнительное задание — плакат на тему «Слава героям Одессы, Севастополя, Ленинграда, Сталинграда». В.Н. Лазарев отметил, что «архитектура увязана с фигурами нетривиально». О выпускнике Д.Н. Домогацком, защита которого состоялась 22 декабря 1942 г., А.А. Дейнека отзывается как о «талантливом и опытном художнике, имеющем свой вкус и жанр». Среди графиков отмечали работы М.В. Иноземцевой «За Москву 1611 — 1612 гг.» и Н.И. Витига «Пушкин в Михайловском». Под председательством В.И. Мухиной и при участии P.P. Иодко, Б.Д. Королева, П.Я. Алехина, рецензента Н.Г. Машковцева 24 декабря 1942 г. состоялся первый выпуск скульпторов: Р.Г. Геонджиан показал работу «Зоя Космодемьянская», а С.Д. Шапошников — работу «Александр Невский».

Из воспоминаний художника Б.В. Преображенского: «25 декабря в помещении Вахтанговского театрального училища проходила торжественная защита дипломов небольшой группы студентов МГХИ. Председательствовал Петр Петрович Кончаловский, за столом комиссии был цвет нашей профессуры — Дейнека, Осмеркин, Лентулов... Дипломные работы и плакаты — все на военную тему. Это и естественно. Большинство наших дипломов было принято на выставку, посвященную годовщине Красной Армии. Для многих из нас это была первая государственная выставка, на которой пришлось участвовать... После торжественной части в мастерской у Осмеркина в тёплом кругу устроили „парадный“ ужин... От печурки-буржуйки 20-х годов распространяется чудесное тепло. Колена трубы пересекают мастерскую и выползают в отдушник. Стекла громадного окна осмеркинской мастерской крест-накрест заклеены бумажными лентами... На печурке бурлит-варится картошка. К ней селедка — гвоздь закуски. Каждому достанется по два кусочка. Роскошь...».

В годы войны не прекращалась в МГХИ и научно-исследовательская работа. Только в 1941 — 1942 учебном году В.Н. Лазаревым были прочитано 15 докладов по истории гравюры. Кроме того, усилиями оставшихся в Москве профессоров и студентов МГХИ одна задругой открывались фронтовые, групповые и персональные художественные выставки. 18 октября 1941 г. из Москвы в эвакуацию отправился первый эшелон с преподавателями и студентами, по пути к ним присоединились на правах украинского отделения Киевский и Харьковский художествен¬ный институты. Дневниковые записи из личного архива профессора Г.Г. Королева воспроизводят те суровые дни: «Дорога до Самарканда продолжалась ровно месяц. Были продолжительные стоянки, иногда дня по три. Все выходили из вагонов, разводили костры, готовили пищу. На 8 ноября нам выдали по два черных сухаря (солдатские). Поезд ехал в направлении Самарканда, но его часто загоняли в тупики, где мы пережидали короткое время. Когда, наконец, добрались до города, нас на „кукушке“ (маленький паровозик с вагончиками, ездивший по узкоколейке) отвезли до центра — в Регистан, где мы прожили почти два года». К 15 ноября в помещениях Регистана разместилась первая группа эвакуированных — 21 студент. Во втором эшелоне приехали 130 человек и самостоятельно еще около 40; к декабрю собрались 300 человек. Усилиями Л.И. Денисова от Самаркандского облисполкома удалось добиться передачи институту для учебных занятий и общежитий 10 помещений. Это медресе Шир-Дор, медресе Улуг-Бека, мечети, 17-ая школа, две чайханы и др. Все они требовали серьезного ремонта и переоборудования. «Стипендию нам не платили — у института не было денег. Жили все вместе в медресе на Пенджабской улице, спали на деревянных полатях, женатые и холостые, и каждый по очереди ходил получать на всех 13 студентов дневной паёк по карточкам», — вспоминал об этой поре Виктор Цигаль. Впрочем, времени на обустройство не было, и 1 декабря состоялось первое заседание Совета, в который вошли преподаватели трёх институтов — Киевского, Харьковского, Московского. На нём были рассмотрены вопросы организации учебного процесса. Совет собирался также 8 и 16 декабря. С 11 декабря к руководству академическими занятиями приступили педагоги СВ. Герасимов, Д.С. Моор, Г.Т. Горощенко, И.М. Лейзеров, П.Д. Покаржевский, Н.Х. Максимов, Е.О. Машкевич, К.Н. Истомин, В.А. Фаворский, А.В. Мызин, А.П. Барышников, А.Н. Дурикин. Активная работа коллектива института, связанная с созданием по заказу Политуправления штаба фронта плакатов и боевых листков, начатая в Москве и не прекращавшаяся в прифронтовом городе даже в самые трудные дни войны, была продолжена в Самарканде. Полностью работала бригада оборонного плаката из 13 человек под руководством Д.С. Моора. «Переезд в Самарканд не остановил наши работы... По дороге мы сработали 8 плакатов. Выдерживали принцип бесплатности», — вспоминал Д.С. Моор. За время пребывания института в эвакуации силами студентов, аспирантов и преподавателей были выпущены более 60 плакатов с лозунгами на русском и узбекском языках. Агитационная мастерская выпускала панно, написанные сухой кистью на ткани; таковы панно-плакат «Труженики Фархадстроя», «На разгром врага». На конкурсе плакатов художнику В.Г. Гремитских была присуждена первая премия за работу на текст Алишера Навои, художник И.Г. Брюлин получил вторую премию за плакат «Я скоро вернусь». Среди лучших выставляемых здесь графических работ был плакат Ю.П. Рейнера «Мешком хлопка по врагу», большой популярностью пользовались и барельефы. «Качество плакатов достойно института. Серии закуплены ГТГ, Музеем изобразительных искусств», — упоминал в письмах Д.С. Моор. В сентябре 1942 г. в Самаркандском историческом музее силами преподавателей и студентов МГХИ была организована выставка «Великая Отечественная война и героическое прошлое русского народа». На одном из ученых советов серьезные задачи перед институтом поставил от имени Правительства председатель ГУВУЗа тов. Владимирский: «Наша эпоха выдвигает тысячи и тысячи героев. Надо дать им портреты высокого качества. Скульпторам предстоит большая работа: отметить места, запечатлеть события и лица — в памятниках, монументах, скульптурах». На том же совете в докладе о перспективах школы скульпторов А.Т. Матвеев говорил о сохранении народных традиций «важности ремесленной выучки, о пагубности копирования и стилизации найденного, о поисках нового пути, о любви и внимании к материалу (мрамору, танагре, бухарскому ганчу), без чего художник теряет почву под ногами (его ужасают цементные и гипсовые отливки, выставленные в парках Самарканда), и настаивал на изучении особенностей чеканки, ковки в местных мастерских, использовании их технологии изготовления фарфора». Протокол от 2 октября 1942 года уже хранит строки обсуждения работ аспирантов: В.А. Ермолаева «Старики в деле Отечественной войны», Я.М. Соколова «Колхозы фронту», А.В. Кондратьева «Октябрь 1917 года в Москве». Материалы отчетов и протоколов поражают интенсивностью отраженной в них творческой работы, тем, что в неимоверно трудных условиях создавались большие тематические картины, эскизы скульптурных композиций, великолепные графические серии, проектировались памятники. Уже то обстоятельство, что в Самарканде работали И.Э. Грабарь, СВ. Герасимов, П.И. Покаржевский, Д.С Моор, свидетельствовало о жизнеспособности эвакуированной части института и сохранении творческого потенциала.

Одним из блестящих преподавателей был СВ. Герасимов. И.Э. Грабарь, совмещавший с 1943 г. работу в МГХИ с постом директора Института живописи, скульптуры и архитектуры Всероссийской Академии Художеств, ценил в нем одержимость творчеством. Ученик К.А. Коровина, СВ. Иванова, А.Е. Архипова, A.M. Васнецова, Герасимов как никто другой воплощал в своем творчестве и педагогической деятельности принципы московской школы. Он прекрасно владел всеми возможностями пленэрной живописи, построенной на глубоких знаниях законов цвета и тона. Много времени проводил художник в мастерской, занимаясь со студентами. СВ. Герасимову, создавшему в годы войны крупные по художественной значимости работы, принадлежит интересная серия акварелей, которая была сделана им в дороге — «Москва — Самарканд — Москва». Ничто не способно было повлиять на работу института — ни финансовые затруднения, ни нехватка материалов, ни огромные бытовые проблемы в виде «голодной отопительной нормы». В протоколах сохранились весьма неполные списки проведенной институтом работы в Самарканде. О насыщенности творческой жизни можно судить и по интенсивной выставочной деятельности института в Самарканде и Ташкенте. Заместитель директора по научной работе Г.Т. Горощенко защитил диссертацию на тему «Акварель». Герасимов, Грабарь, Покаржевский, Чернышев, собрав интересный материал, организовали персональные выставки в Ташкенте, а по возвращении и в Москве. Коллектив преподавателей подготовил альбом рисунков «Великая Отечественная война». Во время войны, оказавшись среди эвакуированных в Самарканд, Цыплаков писал дипломную работу — картину «Чапаев» у СВ. Герасимова. «Мы, студенты-дипломники, жили в старой мечети. Условия жизни были суровые. Но мы не унывали. Работали с ожесточением. Все горели желанием сделать для фронта как можно больше. Угнетало сознание, что мы, молодые здоровые парни, сидим в тылу. К тому времени на фронте уже погибли многие наши товарищи: студенты младших курсов, — писал он. — Во время работы над дипломами Герасимов и Грабарь старались не делать замечаний. „Работайте, ребята, на собственном глазу“, — говорили они. И мы работали, не жалея себя. Да и темы старались брать героические: „Казнь Чернышевского“, „Расстрел партизан“, и т. д.». В ноябре 1942 г. состоялась первая в Самарканде защита дипломных работ. Председателем комиссии по живописному факультету был Д.С. Моор, а среди руководителей студенческих работ — И.Э. Грабарь, Н.М. Чернышев, А.В. Мызин, А.Т. Матвеев, П.Д. Покаржевский, Г.Т. Горощенко. Торжественную защиту открыл Л.И. Денисов, отметивший, что институт отчитывается «за весь период существования здесь Московской школы». С большой речью на защите выступил И.Э. Грабарь. «Это ли не радость, — сказал он, — это ли не торжество МГХИ, открывающего дипломную сессию своего живописного факультета... В институте весь коллектив совместно с дирекцией создавал единый центр. Дирекция в лице директора и двух заместителей была спаяна мыслью о постоянном движении вперед...